Просмотр кода страницы Аллилуев Сергей Яковлевич, его жена Аллилуева Ольга Евгеньевна и их семья ← Аллилуев Сергей Яковлевич, его жена Аллилуева Ольга Евгеньевна и их семья

==Аллилуев Сергей Яковлевич, его жена Аллилуева Ольга Евгеньевна и их семья==


===Аллилуев Сергей Яковлевич===

[[Image:Alliluev.jpg|250px|center]] 

'''1866 - 1945'''

Деятель революционного движения в России.<br>
Родился 7 октября 1866 года в селе Рамонье Новохопёрского уезда Воронежской губернии в семье крестьян Якова Трофимовича и Марфы Прокофьевны Аллилуевых.<br>
С 1890 слесарь и помощник машиниста в Тифлисе.<br>
<br>
Член партии РСДРП с 1896 года.<br>
До 1907 вёл активную революционную деятельность в Тифлисе, '''Баку''', Москве, Ростове-на-Дону:  7 раз арестовывался , 2 раза высылался.<br> 
В 1901г. переезжает в Баку, где партийный товарищ Красин устроил его на работу на электростанцию.<br> 
В 1903 году он впервые встречается с молодым партийцем-боевиком Иосифом Джугашвили, Сосо (см. воспоминания А. С. Аллилуевой ниже), перед переправкой ручного печатного станка из Тифлиса в Баку.<br> 
<br>
<blockquote>
Воронежский крестьянин, он вскоре занялся всевозможным  ремеслом, и будучи очень способным ко всякой технике - у него были поистине золотые руки - стал слесарем и попал в железнодорожные  мастерские  Закавказья.
Грузия, ее природа и солнечное изобилие на всю жизнь стали привязанностью деда, он любил экзотическую роскошь юга, хорошо знал и понимал характер грузин, армян, азербайджанцев. 
Жил он и в Тбилиси, и в Баку, и в Батуме. 
Там, в рабочих кружках, он встретился с социал-демократами, с М. И. Калининым, с И. Фиолетовым...
Дедушка никогда не был ни теоретиком,ни сколько-нибудь значительным деятелем партии, - он  был  ее  солдатом  и  чернорабочим, одним из тех, без которых невозможно было бы поддерживать  связи, вести будничную работу, и осуществить самое революцию<ref>[http://www.bibliotekar.ru/allilueva/4.htm С. Аллилуева. 20 писем к другу]</ref>.</blockquote>  
<br>
После запрета на жизнь на Кавказе сначала переехал в Ростов, а затем  (1907-1918) работал в Петербурге.<br> 
Квартира  у Аллилуева в 1912-17 являлась постоянной конспиративной явкой большевиков. Во время Февральской революции 1917 был членом заводского комитета электростанции "Общества 1886 г.". <br>
<br>
Вернувшийся после Февральской революции 1917 года  из туруханской ссылки в Петроград Сталин жил у  С. Я. Аллилуева.<br>
После июльских событий 1917г. на этой же квартире скрывался В.И.Ленин<ref>В 1938 году квартиру сделали мемориальной, и она стала называться «Музей-квартира И. В. Сталина» (после осуждения культа Сталина была переименована в «Музей-квартиру В. И. Ленина», сейчас «Музей-квартира Аллилуевых»).</ref> <br>
<br>
Аллилуев - активный участник Октябрьской революции в Петрограде.<br> 
В годы Гражданской войны вёл подпольную работу на Украине и в Крыму. В 1921г. -  член Ялтинского ревкома.<br> 
<br>
После окончания Гражданской войны работал в области электрификации, строил Шатурскую ГЭС, работал в «Ленэнерго».<br>
Затем на руководящей хозяйственной работе в Москве, Ленинграде, на Украине. 

[[Файл:Alliluev s ya.jpg|150px|left]]



Умер С. Я. Аллилуев в Москве от рака желудка 27 июля 1945 года.<br> 
Похоронен на Новодевичьем кладбище.<br>
<br><br><br><br>
Семья:<br>
Жена - Ольга Евгеньевна Аллилуева.<br>
Дети:<br> 
Павел Сергеевич Аллилуев<br>
Анна Сергеевна Аллилуева (Реденс)<br>
Федор Сергеевич Аллилуев<br>
Надежда Сергеевна Аллилуева (Сталина)<br>


===Аллилуева Ольга Евгеньевна===

[[Image:Allilueva-02.jpg|center|250px]]

'''1877-1951'''

Деятель революционного движения в России.<br>
Родилась в 1877 в Тифлисе в многодетной семье украинца, каретника Федоренко и немки-протестантки Магдалины Айхгольц.<br> 
Из девяти детей Оля была старшей, и потому ей пришлось бросить школу, чтобы помогать матери по хозяйству.<br> 
В семье Федоренко говорили по-немецки и по-грузински. Ольга лишь позже выучила русский язык и всю жизнь говорила с кавказским акцентом.<br> 
<br>
В 14 лет, бросив родителей, убежала к малообеспеченному 20-летнему слесарю тифлисских железнодорожных мастерских С.Я. Аллилуеву и вышла за него замуж.<br>
Вскоре стала профессиональной революционеркой, в 1898 г. вступила в РСДРП.<br>

<blockquote>
...бабушка и дедушка представляли собою очень хорошую пару.<br> 
У бабушки было четырехклассное образование, вероятно, такое же, как и у дедушки. Они
жили в Тифлисе, Батуме, Баку, и бабушка была прекрасной, терпеливой, верной женой.<br> 
Она была посвящена в его  деятельность, вступила сама в партию еще до революции, но все-таки часто сетовала на то, что "Сергей загубил" ее жизнь, и что она видела с ним "одни страдания".<br>  
Четверо  их детей - Анна, Федор, Павел и Надежда - родились все  на  Кавказе и тоже были южанами - по облику, по впечатлениям детства, по всему  тому, что вкладывается в человека в самые ранние годы, бессознательно,  подспудно.<br>
Дети были удивительно все красивые, кроме  Федора, который был зато самым умным, и настолько талантливым, что  был  принят  в  Петербурге в гардемарины, несмотря на низкое происхождение "из мещан".<br>  
Все в семье были приветливые, сердечные и добрые - это  были  их  общие  черты.<ref>C.Аллилуева "20 писем другу"</ref>.</blockquote>

В 1901г. с мужем и детьми переехала в Баку, где родила среднюю дочь Надежду, будущую жену Сталина.<br>
Затем следует новый арест мужа, партийная работа в других городах России.<br>
Во время Первой мировой войны работала в госпиталях, где ухаживала за ранеными.<br> 
<br>
Участница трёх российских революций.<br>
В гражданскую войну шифровальщица секретного отдела штаба армии. Работница ВЦИК.<br>
<br>
В последние годы жизни жила отдельно от мужа.<br>

[[Файл:Allilueva o e.jpg|150px|left]] 


Умерла в 76 лет, в 1951г.<br>
Похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище.



<blockquote> 
«Честный и преданный товарищ, со стороны которого оказано много ценных услуг нашей партии» — так охарактеризовал О.Е. Аллилуеву М.И. Калинин <ref>Революционно-исторический календарь-справочник на 1967 г. М .,1966. С. 206-208</ref>.</blockquote>


[[Файл:Allilueva-03.jpg|350px|center]]
::::''Ольга Евгеньевна с детьми - Павлом, Федором, Надеждой, Анной (1905)''


===Аллилуев Павел Сергеевич===

[[Файл:Alliluev-pavel.JPG|250px|center]]

'''1894 – 1938'''

Советский военный деятель.<br>
Участник Гражданской войны. Один из создателей и руководителей Главного автобронетанкового управления РККА, заместитель начальника управления по политической части.<br>
<br>
В начале 1920-х годов был участником экспедиции Н. Н. Урванцева на Дальний Север, открывшей большие залежи руды на р. Норилке, где позже возник г. Норильск.<br>
<br>
Вернувшись из поездки, в 1925 году, окончил Военно-академические курсы высшего комсостава РККА.<br>
<br>
В 1926—1932 годах работал в Торгпредстве СССР в Берлине, осуществляя контроль качества самолетов и двигателей, закупаемых по секретным контрактам, заключенным между СССР и Германией. Вместе с ним там находилась и его семья – жена Евгения Александровна и дети. В Москву семья вернулась весной 1932 года.<br>
<br>
Последние годы жизни он пребывал на должности Военного комиссара АБТУ РККА СССР (Автобронетанковое управление РККА).<br>  
Летом 1938 года в числе других обратился к Сталину с предложением прекратить репрессии в РККА.<br>
<br>
Умер на рабочем месте в своем кабинете 2 ноября 1938 годаот разрыва сердца, но есть версия, что он мог быть отравлен.<br>

[[Файл:Alliluev-pavel1.jpg|150px|left]]



Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.<br>
Рядом с ним похоронена его жена Е.А. Аллилуева (1898-1974).


===Аллилуева (Реденс) Анна Сергеевна===

[[Файл:Allilueva-anna.jpg|250px|center]]

'''1896—1964'''

Родилась она в Тифлисе в феврале 1896 года.<br>
С октября 1917 года по август 1918 года  Анна Аллилуева работала в секретариате первого Совнаркома в Петрограде, в мандатных комиссиях съездов, а потом в военном отделе ВСНХ.<br> 
С августа 1918 года  вновь в Совнаркоме, являясь техническим секретарем, но в феврале 1919 года уезжает на Украину. На Украине она трудится в Малом Совнаркоме и по рекомендации М.И. Ульяновой вступает в члены ВКП(б).<br> 
Затем ее направляют в штаб 14-й армии, где она до августа 1919 года работает шифровальщицей Секретного отдела.<br> 
В августе 1919 года возвращается в Москву.<br>
<br>
В 1920г. выходит замуж за Станислава Франциевич Реденса, сподвижника Дзержинского, начальника Губчека Одессы.<br>
В 1920 - 1921 годах С. Ф. Реденс становится председателем Харьковской ЧК.<br> 
В 1921 - 1922 годах - заместителем начальника, а затем и начальником одного из Управлений ВЧК ОГПУ - членом Коллегии ОГПУ. <br>
С 1922 по 1924 год он работает председателем ГПУ Крыма и начальником Особого отдела Черноморского флота.<br>
С 1928 — полпред ОГПУ по ЗСФСР и председатель Закавказского ГПУ.<br>
<br>
Один из организаторов раскулачивания на Украине, позднее организовывал также процесс над Зиновьевым и Каменевым, в 1937 – 1938г.г. являлся одним из организаторов репрессий в РККА .
В ноябре 1938 года снят с поста наркома внутренних дел Казахской ССР.<br>
<br> 
21 ноября 1938 года арестован.<br> 
Станислав Реденс был расстрелян в 1940 году. <br>
<br>
В 1946 году в издательстве «Советский писатель» вышла в свет книга А. С. Аллилуевой (Реденс) «Воспоминания». По словам Светланы Аллилуевой, эти «Воспоминания» вызвали у её отца страшный гнев, что обернулось для Анны Сергеевны тюремным заключением.<br>
<br>
В 1948 году была арестована  и осуждена «за шпионаж».<br> 
Просидев несколько лет в одиночке, вышла на свободу с явными признаками психического расстройства, не узнавала своих взрослых сыновей, была безразлична ко всему.<br> 
Реабилитирована в 1954 г.<br>
<br>
Умерла в 1964г.  в Кремлевской больнице. 
Похоронена на Новодевичьем кладбище.


===Аллилуев Федор Сергеевич===

[[Файл:Alliluev-fedor.jpg|250px|center]]

'''1898 - 1955'''

Федор родился в 1898 году на станции Михайлове, где Сергей Яковлевич Аллилуев работал помощником машиниста в депо.<br>
В молодости он был одаренным человеком, знания схватывал на лету. С золотой медалью окончил гимназию и поступил в гардемарины.<br> 
<br> 
Судьба Федора сложилась трагично.<br>
С 1917 года вступил в партию, доброволец Красной Армии.<br> 
С апреля 1918 года работал у Сталина секретарем. <br>
Во время немецкого наступления на Петроград воевал на Псковском фронте, потом попал на Царицынский фронт, а в 1919 году во время наступления на Питер Юденича снова защищал Петроград.<br> 
<br>
В 1920 году его свалил тяжелый сыпной тиф. Еще не оправившись, он попадает в часть особого назначения под начало С.А. Тер-Петросяна, легендарного Камо.<br> 
Камо был человек изобретательный, смелый и решительный. Однажды он задумал учинить своим бойцам смертельную проверку: ночью инсценировал налет "белых" и захватил часть красноармейцев в "плен". Чтобы все было как в действительности, пленных избили и поволокли на "расстрел" ко рву, где уже стояли наготове пулеметы. Половина бойцов знала о "комедии", они-то больше всех кричали и корчились "от боли", падая в ров.<br> 
Впечатлительный Федор получил сильнейшую психическую травму и на всю жизнь остался инвалидом.<br>
<br>
Ему дали персональную пенсию, и он жил в Москве в однокомнатной маленькой квартирке.<br> 
<br>
Умер Ф. С. Аллилуев в 1955 году.<br> 
Похоронен на Новодевичьем, рядом с родителями, братом и сестрой.<br>

===Аллилуева (Сталина) Надежда Сергеевна===

см. статью [[Аллилуева Надежда Сергеевна - 2-ая жена Сталина]]


===Из книги А.С.Аллилуевой [http://lib.thewalls.ru/alilueva.a/glava1-9.html "Воспоминания"]===

''Книга эта написана по воспоминаниям нашей семьи Аллилуевых.'' 
''Труд моего отца С.Я.Аллилуева - его воспоминания о революционной борьбе рабочего класса России, о борьбе большевистской партии - натолкнул меня на мысль дополнить его работу. Ведь многое из событий, из деятельности людей, вошедших в историю, происходило на моих глазах, на глазах остальных членов семьи.''<br> 
''Рассказы моей матери О.Е.Аллилуевой и брата Ф.С.Аллилуева дополняли мои воспоминания. Большинство глав книги созданы нами сообща, и светлые образы брата Павла и сестры Надежды неизменно сопутствовали мне в моей работе.''<br> 
<br> 
<br> 
(...)
Не найти теперь (1901г.- прим. наше) в Тифлисе отцу работы, но на помощь пришла организация. Отца направили в Баку, где Леонид Борисович Красин помог ему поступить на электростанцию, строящуюся на мысе Баилове.<br> 
<br> 
''Глава пятая''<br> 
<br> 
Мыс Баилов уходит далеко в море. Гористая улица тянется вдоль мыса, соединяя его с бакинской набережной. В конце улицы начинаются нефтяные промысла Биби-Эйбата.<br>  
Из наших окон в доме на электростанции.вндны правильные ряды буровых вышек. Море пенится внизу, у двора подернутая нефтью вода отливает радугой.<br>  
<br> 
Азербайджан недаром назвал свою столицу Баку (Бакуэ) - "город ветров". Ранней весной и осенью норд сотрясал стены дома. Песок забивался в щели закрытых окон и покрывал толстым слоем подоконники и пол.<br>  
Когда на промыслах горела нефть, черная туча заволакивала небо, и сажа тяжелыми, жирными хлопьями падала на город. Деревья не выживали в отравленном воздухе. Зелени в Баку не было. Как поразило это нас, выросших в зеленом цветущем Дидубе!<br>  
<br>    
Мы приехали в Баку летом. Осенью в этом году родилась Надя. Мама вернулась из родильного дома, и мы с любопытством смотрели, как она осторожно пеленает девочку. Потом Надю купали. Для нас было новым развлечением наблюдать, как она барахтается в воде, розовая и улыбающаяся.<br>  
<br>     
Отец работал старшим кочегаром на электростанции. Он с вечера уходил в ночную смену, и мы оставались одни с мамой. Спать не хотелось. Мы не могли привыкнуть к завыванию ветра, к зареву нефтяных пожаров. Чтобы отогнать страх, мы просили читать нам вслух.<br>  
<br>     
Помню, на промыслах горела нефть. В окнах прыгали отблески пламени. На море ревел шторм. 
Мы сидели вокруг стола и слушали стихи о кавказском пленнике. Все было так необычно вокруг... 
Мама захлопнула книжку, - пора спать...<br> 
Я не спала. В углах двигались тени, и ветер завывал человеческим голосом. Рядом ворочался Павлуша. Я понимала, что и ему страшно. И вдруг он закричал. Успокоить его было невозможно...     Врачи нашли, что у Павлуши нервное потрясение.  Хорошо, было бы - советовали они, - увезти его к садам и зелени.<br>  
В прокопченном, пропитанном нефтяной и мазутной, гарью Баку не было для нас, ни зелени, ни свежего воздуха. Отец вспомнил о наших друзьях Родзевячах, живших в Кутаисе. Он  написал им, и Павлушу отвезли в Кутаис. Там он скоро поправился.<br>  
<br>     
Совсем недавно, пришлось мне побывать и нынешнем Баку.<br>  
Нарядная набережная, цветы и тропические растения чистые асфальтированные улицы, ровно тянущиеся от центра до промыслового района, новый красивый и благоустроенный город. Я не узнала в нем старого знакомца моих детских лет.<br>  
<br> 
Сейчас не видишь, что ходишь по земле, из которой тут же рядом черпают нефть. А тогда она сочилась отовсюду. Стоило немного отойти от главной - Великокняжеской - улицы и пройти к начинавшемуся у вокзала заводскому району - "Черному городу", как приходилось уже осторожно перепрыгивать через блестящие разноцветные нефтяные лужи.<br>  
<br> 
В Черном городе, на нефтяных промыслах Ротшильда, отец работал в конце 1901 года, когда из-за неполадок с администрацией он принужден был уйти с электростанции. Теперь и следа нет этого Черного города. Тогда он в самом деле был черным, как будто только что над ним прошел дождь из сажи.<br>  
В длину всех черногородских улиц и закоулков тянулись нефтеотводные трубы. Чтобы перейти улицу, надо было перелезать через трубы, плясать по мосткам, заменявшим тротуар.<br>  
И люди, которые ходили по Черному городу, были грязные, перепачканные мазутом и нефтью. Но к грязи, к саже, к жирному, носившемуся в воздухе песку, к удушающему запаху мазута все привыкли.<br>  
<br> 
У бараков, где жили рабочие, возились дети. Куски железа и обломки рельсов, валявшиеся в жирных лужах, старые чаны из-под керосина стали игрушками. На липких трубах усаживались. рабочие, чтобы здесь же пообедать пучком зеленого лука и ломтем чурека.<br>  
<br>     
Идя куда-нибудь с мамой, мы оглядывались на прохожих. Смуглые, лоснящиеся от пота и грязи лица, обернутые чалмами головы, разноплеменный громкий говор.<br>  
В Баку на промыслах работали азербайджанцы, персы, армяне, грузины, русские.<br>  
Хозяева старались, чтобы держались они обособленно. В бараках Черного города, где было так же грязно, как на улицах, где вповалку спали на циновках, расстеленных на земляном полу, селились отдельно персы и армяне, русские и азербайджанцы...<br> 
<br> 
На плоском голом, как побережье Апшерона, островке, где весной устраивали загородные гулянья, бакинские рабочие праздновали день Первого мая.<br>  
Навсегда сохранились в памяти куски солнечного дня, пароходики, на которых гремит музыка, палуба, по которой бегают дети и куда, дрожа от восторга, поднимаемся мы с Павлушей. На маевку ехали с семьями, с детьми. Надо было, чтобы на берегу думали - собираются на обычное праздничное гулянье.<br>  
Под музыку высаживались на остров. Дети затевали игры, шалили, а рядом шел митинг - ораторы рассказывали о международной солидарности рабочих.<br>  
<br> 
(...)<br>     
В этом же году (1902), еще раньше, был арестован и мой отец. Утром он ушел из дому и не вернулся. Его арестовали как участника революционных организаций Тифлиса и в тот же день перевезли из Баку в Метехи.<br>  
Все это мы узнали позже. С трудом налаженная жизнь наша оборвалась. Нужно куда-то уезжать, скорее освобождать казенную квартиру... И снова помогли товарищи отца. Нас поселили в квартире одного из них.<br>  
<br>     
Дом на Кладбищенской улице. Сразу за ним начиналось тюркское кладбище. Унылое выжженное солнцем поле с плоскими каменными плитами. Закутанные чадрами женщины, как привидения, проходили между могил и протяжными гортанными воплями оглашали воздух.<br>  
Вестей от отца не было. Мать грустила, ее терзали тревога и забота. Да и трудно было. Она не могла найти работы и продала все, что у нас было. На эти деньги мы добрались до Тифлиса.<br> 
<br>
''Глава седьмая''<br>
<br>
В конце 1903 года в Баку налаживали подпольную типографию. Тифлисские железнодорожники сделали для типографии печатный станок. Шрифт тоже достали тифлисцы. Перевезти это имущество в Баку поручили отцу и В. А. Шелгунову.<br> 
В корзине, которую принес дядя Ваня под Новый год под пивными бутылками спрятали печатный станок. Его хранили среди старой домашней рухляди на бабушкином чердаке до того дня, когда отец с Василием Андреевичем, разделив на две части поклажу, поодиночке ушли из дому.<br>
<br> 
А накануне отец зашел к одному из товарищей, к Михо Бочоридзе, - в его квартире, в домике у Верийского моста, хранился шрифт. Бабе, родственница Бочоридзе, встретила отца...<br> 
Худощавый темноволосый молодой человек показался из соседней комнаты. Бледное лицо с резким изломом бровей, карие испытующе-внимательные глаза кажутся отцу знакомыми.<br> 
- Познакомьтесь, - говорит Бабе. - Это Coco. Coco! Молодой пропагандист, который занимался с рабочими железнодорожных мастерских. Он вывел на демонстрацию батумских рабочих.<br> 
- Очень рад, - говорит отец и пожимает руку молодому товарищу. - Откуда сейчас?<br> 
- Издалека! - бросает Coco.<br> 
Скупо и коротко Coco рассказал о том, как из тюрьмы, где он просидел много месяцев, его выслали в Иркутскую губернию, в село Уда.<br> 
- Оттуда решил бежать. Сначала не удалось - стражник не спускал с меня глаз. Потом начались морозы. Выждал немного, достал кое-что из теплых вещей и ушел пешком. Едва не отморозил лицо. Башлык помог. И вот добрался. Сперва в Батум, а потом сюда. Как тут у вас? Что бакинцы делают?<br> 
Отец рассказывает о бакинских делах, о типографии, о поручении, делится сомнениями: удастся ли ему с Шелгуновым благополучно довезти тяжелый, громоздкий груз - станок, барабан от него и еще шрифт?<br> 
Coco внимательно слушает.<br> 
- А зачем вам везти все сразу? - говорит он. - Станок действительно велик. Разберите его на части и везите отдельно. Сядьте в разные вагоны и не показывайте виду, что едете вместе. А шрифт пусть привезут потом, другие...<br> 
Я запомнила рассказ отца о его первой встрече с молодым Сталиным. Это было в начале января 1904 года.<br>
<br>     
''Глава двенадцатая''<br> 
<br> 
... снова (1905г. - прим. наше) я вижу себя в доме бакинской электростанции, где четыре года тому назад мы жили все вместе. Там, в комнатах наверху, я впервые увидела спеленатую Надю. Тогда дом был еще не достроен. А сейчас он заново отделан. Балконы, висевшие без перил, обведены железной решеткой. Теперь бы мама не боялась, что мы можем свалиться оттуда. Ах, как досталось Павлуше, когда однажды его застали свесившимся с узкого каменного выступа! Мама сама чуть не плакала, втаскивая Павла обратно в комнату.<br> 
И тот же берег, по большим плоским камням которого мы любили скакать. А дальше, за домом, пристань, куда причаливают пароходы. Какая была радость, когда мама брала нас гулять туда, и мы останавливались у высоких, обмотанных толстыми канатами причалов и глядели, как у купален под пристанью барахтались и ныряли в море смуглые горластые мальчишки. <br>  
<br> 
Эту пристань я запомнила, потому что однажды папа едва не утонул здесь. Я и сейчас живо представляю это забавное, чуть не ставшее трагическим происшествие, в котором проявился весь наш решительный и настойчивый отец.<br>  
Мы гуляли по пристани, когда ветром вдруг швырнуло в море мою новую, только что купленную соломенную шляпу. Я не успела горестно вскрикнуть, как папа.<br>  
сбросив пиджак и брюки, кинулся в воду и поплыл за шляпой. Но она, точно спасаясь от преследования, неслась по волнам все дальше в море. Оцепенев от неожиданности, мы так и застыли на пристани...<br> 
Предательский бакинский норд, как всегда, разыгрался внезапно. Волны поднимались выше, и шляпа неслась по ним, издеваясь над всеми нами. Папа плыл ловко и быстро, но не мог схватить ее. 
- Папа, вернись, вернись!.. - мы плакали и метались по пристани.<br>  
Но папа не слышал нас и упрямо догонял еле видный светлый соломенный кружок.<br>  
Мы никогда не видели море таким бурным. Мы кричали все громче. Но вот мы уже смеемся сквозь слезы.<br>  
Папа приближался, и шляпа гордо торчала на его голове, бант победно раздувался рядом с отцовской бородой.<br> 
<br>  
Мы с папой живем в квартире его старого друга Назарова. Дуня - его жена. Она - простая, веселая и нравится мне так же, как нравится хмурый по виду, но такой заботливый ко мне Иван Назаров. Все мне у них по душе...<br> 
Бывает у Назаровых гость, которого я приметила сразу. Голубоглазый, светловолосый, он выделяется среди остальных. Зовут его Петр Монтин, и он часто шутит со мной, звучно, громко смеясь. <br> 
У Монтина приятный, мягкий, раскатисто-певучий голос, и кажется мне, все любят слушать его. Когда Монтин говорит, в комнате замолкают и все глядят на него.<br>  
Дядя Ваня тоже приходит к Назаровым. По воскресеньям он водит меня гулять и покупает мне кишмиш-лаблабо - сладкий рассыпчатый горох с изюмом и бада-буды - обсыпанные сахаром хлопья кукурузы. Продавцы-татары поджаривают сласти на углях у своих лотков, тут же на улице.<br>
<br>   
Здесь все происходит на улице. На улице стригут и бреют. Я останавливаю дядю Ваню, чтобы поглядеть, как работают уличные цирюльники. Мужчины поднимаются с низких скамеечек и надевают на выбритые посредине головы замусоленные, грязные шапочки. Это носильщики тяжестей, амбалы - так их зовут в Баку. Я вижу, как они идут посредине улицы, сгибаясь и вздрагивая под непомерной ношей. Мне кажется: вот-вот они упадут. Подложив под головы веревочные носилки, амбалы спят в пыли, прямо на тротуаре...<br> 
<br> 
Ни на кого не глядя, важно шагают почтенные краснобородые тюрки. А за ними, постукивая каблучками, скользят шуршащие шелками непонятные фигуры. На лицах у них шелковые маски, и в прорезях сверкают живые черные глаза. Со страхом и любопытством гляжу я им вслед. Кто-то из прохожих говорит:<br> 
- Это жены-тюрчанки со своим мужем.<br> 
<br> 
(...) 
Меня опять привозят в Тифлис, в Дидубе, к бабушке.<br> 
<br> 
''Глава тринадцатая''<br>  
<br> 
Отец остался в Тифлисе. Почему нерадостно сегодня в доме... и так рассеянно здоровается со мной отец? Он треплет меня по щеке и отходит к товарищам.<br>  
Не слышно обычных шуток и слов привета. В руках у отца я вижу лист бумаги. Когда товарищи рассаживаются, отец вслух читает телеграмму из Баку, всего несколько слов: "Вчера вечером выстрелом в голову убит Петр Монтин".<br>  
У отца дрожит голос. Он кладет на стол скомканный листочек. В комнате долго молчат.<br>  
<br>     
У меня тоскливо сжимается сердце. Ведь я помню Петра, его голос, такой звонкий, когда он говорил, мягкий и глубокий, когда он затягивал песню.<br>  
За что же его убили? Кто-то поднимается и говорит:<br>  
- Ушел из жизни любимый наш товарищ. Он боролся за народную свободу, и за это его убили.<br>  
Я вслушиваюсь в слова, которые произносят дрожащими голосами. Я вижу слезы на лицах. Монтина, значит, очень любили.<br>  
Я помню, как Дуня Назарова рассказывала:<br>  
- Петра звали неуловимым. Никогда не удавалось его удержать в тюрьме, всегда убегал. Как-то к тюрьме подъехала подвода с хлебом. Петра вывели на прогулку. Часовые и не заметили, как он оказался под телегой. Не успели хватиться, а он уже был за воротами.<br>  
<br>     
Бакинцы послали Монтина в Тифлис на Кавказскую конференцию большевиков, которая проходила под руководством Сталина. Монтин вернулся в Баку, и в тот же день на улице его застрелил подосланный охранкой убийца.<br>  
<br> 
Рабочие Баку тысячной толпой вышли на улицу проводить тело погибшего товарища. Гневом, горечью полны были их речи. Гроб с останками Монтина везли в Тифлис. Там Петр родился, там, в Дидубе, в железнодорожных мастерских начал он свой путь борца-революционера.<br>  
<br>     
Тифлисская полиция не могла помешать траурной встрече. Гроб Монтина выставили на площади, вооруженные железнодорожники выстроились у тела товарища: почетный караул. Приспущен красный флаг.<br>  
Молчаливым потоком движется толпа туда, где на постаменте стоит цинковый гроб. С Варей и Шурой я в толпе. <br> 
Цветы в руках людей. Цветы на гробу. Розы, хризантемы, астры - все, чем щедра тифлисская осень. 
Траурный марш разрывает тишину. Я гляжу вокруг люди плачут.<br>  
Мы подходим ближе, поднимаемся к гробу. Раздвигая ветки, я заглядываю в стекло, вделанное в изголовье гроба. Лицо Монтина кажется мне живым. Я узнаю его крупные черты, широкий лоб. Только закрыты глаза и виднеется темное запекшееся пятнышко у виска.<br>  
Маленькая сморщенная старушка стоит у гроба, кто-то ее обнимает.<br>  
- Это мать Петра, - шепчет тетя Варя. - Они ведь жили в Дидубе, рядом с нами. А потом Петр уехал в Баку, Его и привезли сюда, чтобы похоронить на родине. Его все здесь знают.<br>  
Вперед выходит товарищ.<br>  
- Мы будем бороться за то, за что погиб наш Монтин...<br>  
Простые слова. Дети их запомнят.<br>  
Похороны Монтина показали властям силу тифлисского пролетариата. Вооруженная охрана рабочих поддерживала образцовый порядок. Черносотенцы не посмели помешать. Цепь железнодорожников не подпустила близко полицию.<br>  
Похороны Монтина явились началом декабрьских событий в Тифлисе. 12 декабря закавказские железнодорожники объявили всеобщую забастовку. Это было ответом на вооруженное восстание в Москве на Пресне.<br>  
(...)<br> 
<br> 
''Глава пятнадцатая''<br> 
<br> 
Очень скоро отец приходит за мной к бабушке.<br>  
- Собирайся, - говорит он, - поедем в Баку...<br>
...мы с отцом уезжаем.<br> 
Мама с Павлушей, Федей и Надей приезжают (из Москвы - прим. наше) в дом на Баилове, где отец нашел нам квартиру. Она в нижнем полуподвальном этаже. Окна выходят на улицу. Сзади каменистый двор отлого спускается к морю. Мне нравится, что море так близко.<br> 
Наступил, наконец, день, когда мы снова вместе. Как выросли Федя и Надя! За столом идут рассказы о Москве.<br>
(...)<br>
Море и солнце вволю отпущены нам в Баку. Неслышно плещутся разноцветные волны. Поодаль от дома уходят в море мостки пристани. В конце ее на бревне сидит Павлуша. У него новое увлечение - он научился рыбачить. Свесив над водой ноги, он застывает со своей удочкой. На веревке виснет голубовато-серебряная гроздь - крохотные бычки, другая рыба не идет на Павлушину приманку.<br> 
Сегодня воскресенье, потому что мама одела меня и Надю в самые нарядные белые платья. Но куда же идти, если Павлуша рыбачит на пристани? Держась за руки, мы подходим к нему. Пойманные бычки трепыхаются, блестят на солнце, и я нагибаюсь, чтобы прикоснуться к ним. И вдруг сзади пронзительный крик. Он переходит в жалобный плач. Надя!<br> 
Я отпустила ее руку, и она с края шатающейся доски упала вниз - в море, в грязные мазутные волны. Но прежде чем я успеваю вскрикнуть - Павлуша уже внизу. Он поднимается с Надей, отряхивает ее платье и ставит сестру передо мной. Платье погибло, но Надя невредима и опять смеется. Беду от мамы не скрыть, и, подняв Надю на руки, я несу ее домой.<br> 
<br>
Жизнь на Баилове, у моря, недолго радует своим спокойствием. Мы опять ощущаем непрочность окружающего. Нахмуренным возвращается домой отец. Взрослые друзья, которые собираются вечером, забывают о нас. Они долго говорят о своем, и вот течение дня в доме нарушилось. Отец не идет на работу, с утра к нам забегают товарищи.<br> 
- Бастуют, - говорит Павлуша. - Электростанция бастует. Папа в стачечном комитете.<br> 
Забастовка кончается, и Павлуша узнает об этом первый. Что же будет дальше? Жизнь снова становится беспокойной. Мы бежим к морю, оно плещется, как будто ничего не случилось, но ведь мы пришли прощаться с ним. Дома мама укладывает вещи. Надо идти помочь ей. Завтра мы уезжаем в Тифлис.<br>
(...)<br>
<br>
''Глава семнадцатая'' <br>
<br>
Я вижу себя снова в Баку. Опять море... Я не одна, со мной маленькая Надя и мама. Мы в Баку потому, что опять арестовали отца. Он в бакинской тюрьме, мама приехала хлопотать о его освобождении. <br> 
По бакинской пыльной улице со мной и Надей мама куда-то спешит. <br> 
- Куда ты, мама? - пытаюсь спросить ее, но мама не отвечает. <br> 
Она торопливо шагает, мне и Наде приходится бежать за ней. <br>
<br> 
В большой комнате, где у стен расставлены стулья, мама усаживает меня и Надю. Человек в мундире с блестящими пуговицами разговаривает с мамой. <br> 
Отца арестовали на собрании бакинского комитета большевиков. <br> 
<br>
По совету товарищей, мама, приехав в Баку, пошла к градоначальнику. Она сумела доказать ему, что муж ее пострадал невинно. <br> 
- Он на таком хорошем счету у начальства, вам смогут это подтвердить, - говорила она.  <br>
- Найдите поручителей за мужа, и мы освободим его, - сказал градоначальник. <br> 
- Он поглядел на тебя и Надю. Вы, обнявшись, так грустно и испуганно сидели на стуле, - рассказывала мама. <br> 
Флеров, Красин и Винтер приняли участие в освобождении отца. Леонид Борисович сам был с мамой у градоначальника и вручил ему подписанное Винтером поручительство. <br> 
И вот мы с мамой возвратились в Тифлис. Папа под чужой фамилией скрылся из Баку. 




Примечания:
<references/>


Источники:<br> 
[http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%BB%D1%83%D0%B5%D0%B2,_%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B9_%D0%AF%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%BB%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 Википедия]<br> 
[http://www.utrospb.ru/articles/20018 Рабочая семья Аллилуевых]<br> 
[http://www.hrono.ru/biograf/bio_a/allil_oe.html сайт Хронос]<br> 
[http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%BB%D1%83%D0%B5%D0%B2,_%D0%9F%D0%B0%D0%B2%D0%B5%D0%BB_%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 Википедия]<br> 
[http://novodevichye.narod.ru сайт Новодевичьего кладбища]<br> 
[http://www.g-to-g.com/?version=rus&module=7&id=7150 сайт "Геологист"]<br> 
[http://www.famhist.ru/famhist/all_st/0000e937.htm#001006a8.htm Аллилуев В. Семейные истории]



--[[Участник:Jonka|Jonka]] 20:47, 26 мая 2013 (CEST)

[[Category:Все_бакинцы]][[Category:Революционеры]]