Георгий Коновалов. KƏPTƏHKƏЛƏ и вся остальная живность Версия от 23:47, 21 июня 2016; I am (обсуждение | вклад) (Новая страница: «==Георгий Коновалов. KƏPTƏHKƏЛƏ и вся остальная живность== К вечеру затихнет ветер, переста…»)
Георгий Коновалов. KƏPTƏHKƏЛƏ и вся остальная живность[править]
К вечеру затихнет ветер, перестанет рвать бельё на балконах, перестанут качаться тополя за окнами.
Всё!
Наступает «лётная» погода для комаров. Их звон в комнатах (и откуда они берутся, ведь на окнах сетки противокомарные, не нравятся комариные пусть будут противомоскитные) заставляет бить себя по разным частям тела и что самое интересное в основном по голове, а точнее по щекам.
Комары рвутся в помещения с улицы, но перед ними преграда – сетка. Вот они и оседают. Оседает и прочая мелкая тварь на этой преграде.
Вот тогда-то и появляется она. Она не приползает – нет, она не приходит – нет, она появляется.
Появляется ниоткуда, просто материализуется.
Она садиться, а может ложиться на сетке. Хотя как можно сидеть или лежать на вертикале.
И тогда я стараюсь не мешать ей.
Не видно было, чтоб она или переползала или перебегала на новое место – она просто исчезает в одном и возникает в другом.
Она небольшая и свободно поместится у меня на ладони. Белое брюшко и белая головка, а как она выглядит с другой стороны, не знаю, не ведаю.
Она как брошь (в своё время такие были в продаже - чеканка по меди) – ящерка на лацкане женского пиджака или кофточки – здорово.
Точёные лапки, изящно подвёрнутый хвост, треугольная головка – это просто восхищение.
И пока она находится на нашей оконной сетке, и поймёшь – жива она или это уже её слепок. Только подёргивание горла говорит о её напряжении и готовности куда-то переместиться.
Она ЧУДО.
Наступало вечернее время, когда взрослые уже «откушав» или «отобедав» (это сразу-то после войны) просто отдыхали, а мы гоняли в переулке, играя в свои никому непонятные игры, появлялась она. Она выходила на охоту или просто выползала погреть косточки на теплую стену, ещё освещённую заходящим солнцем, - не знаю.
А мы с криком «кəpтəнкəлə» кидались к стене.
Нам было интересно, а действительно ли у неё вновь отрастёт хвост, если оторвать уже существующий.
Мы по договору не кидали в неё камнями – мы хотели её взять живьём. Для наших опытов.
Имеющиеся у нас палки её не доставали и тогда мы все шли на штурм этой стены.
Ползёшь по стене, пузом к теплой стене прижимаешься, ноги, а точнее большие пальцы ног сами ищут щель, которая становиться опорой, а пальцы рук выискивают место, за которое можно уцепиться и продержаться хоть сколько можно.
Прямо перед глазами камни стены с выветривающимися швами. В них вместо раствора – песок. То ли время постаралось, то ли хозяина строители «кинули» - известь не доложили. А, скорее всего и то и другое.
Очень, похоже, что ящерка просто смеялась над нами, когда мы, цепляясь за камни и упираясь босыми ногами в щели между ними, пытались хоть на чуть-чуть приблизиться к ней.
Она не убегала она просто игнорировала нас.
Видно она знала, какая дистанция для неё безопасна.
Когда дальше пути уже не было (очень уж высоко), то надо было оттолкнуться от стены и упасть на кир нашего переулка, желательно на ноги. Но трудно было удержаться на ногах и тогда, как в нынешнем кино перевернуться через голову (фу, какая гадость головой на землю) и сесть,
всматриваясь, стараясь прикинуть – «А как далеко было до ящерки?»
Так и не смогли ни разу достать эту серо-зелено-песчанную красавицу. Наверное, это хорошо, что не смогли. Хоть в этом совесть чиста перед этой живностью.
А она временами вдруг появлялась бесхвостой. Где теряла она свой хвост, нам было неведомо, а может, это была совсем другая.
Но выглядела она довольно убого. Исчезало то самое изящество.
Но это была живность уличной, и она была не нашей, а всехней.
В нашем доме, сменяя друг друга, а иногда и вместе жили все те, кого подбирали или находили на улице.
Чаще всего у нас жили черепахи. Когда их было две, иногда три, но чаще всего была парочка.
Летом мы их держали на общем балконе, который у нас именовался площадкой. На эту площадку выходили двери – наши, соседские и дверь туалета.
Для того чтоб черепашки не падали с лестницы площадка огораживалась досками, доставляя массу неудобств взрослым.
Пол площадки щелистый, с большими просветами между досками и нам интересно наблюдать, как черепаха пытается запустить голову в щель меж досок, что-то разглядывая внизу, на первом этаже. Два клыка на нижней стороне панциря не позволяли ей опустить голову так низко.
А мы предполагали, что эти клыки нужны ей для того, чтоб биться с такими же, как и она или ломать арбузы. Ведь мы считали, что основная пища черепах – это арбузы.
А у нас они были всеядные.
Это было удовольствие покормить её.
Ели они и хлеб, которым мы с ними делились, а в основном капуста, морковка, яблочки тонко нарезанные.
Давали прямо с рук, только надо было во время отдёрнуть пальцы – могли и прикусить. Тогда на месте укуса выступала капелька крови.
А наши черепахи вгрызались в корки арбузов, оставляя треугольные следы своих челюстей.
Интересно и смешно было видеть, как, стараясь ухватить кусочек побольше, она надвигает свою головку на еду.
На зиму черепахи наши засыпали, спрятав свои головы под панцирь. А куда они девались потом, сейчас и не припомню, наверное, родители отправляли куда-нибудь в живой уголок ближайшей школы.
По весне, кто-то откуда-то приносил грены – это яички шелковичного червя.
Они высыпались на газетку и выставлялись на светлое место, а через какое-то время появлялись червячки, а у нас появлялась работа – червячков-то кормить надо было.
Вот и ходили на бульвар, веточки туты набирали и коробку с нашими питомцами выкладывали.
Быстро, очень быстро росли червячки эти. Не по дням, а по часам росли, и жрать им надо всё больше. Вот и таскали мы им веточки и листики тутовые, а они со временем начинали выпускать тот самый шёлк и опутывать им выбранные ветки. Закукливались одним словом – получались те самые коконы, из которых на фабрике шёлк делали.
На этом и заканчивалась гусеничная эпопея. Не сдавать же эти несчастные шесть – десять коконов.
Временами весь переулок, а может даже всю Крепость, охватывала эпидемия рыбоводства.
Если идти к нам в переулок от проспекта Сталина, то обязательно надо было пройти мимо одного окна. За окном и днём и ночью был зеленоватый полумрак. Вообще то комната была довольно сумрачная и, наверное, квартиросъёмщики имели какую-то дотацию к лимиту на электроэнергию. Тогда очень строго соблюдали экономию энергии, чуть перебрали, и приходил электрик и у самого счётчика просто перекусывал провода. А в этой комнате круглые сутки горел свет. Лампочки горели в аквариумах, согревая и освещая их.
А в аквариумах плавали рыбки. И владел этим царством совсем – совсем старик. Вечно покашливающий.
Наверное, он был водяным.
Вот в эту комнату мы и ходили за рыбками.
Денежки экономили или просто выпрашивали у взрослых. Отказа не было. Ведь эта мелочь шла на благое дело – на познание живой природы.
Обычно шёл один, а двое или трое сопровождали его.
Главный – это который покупатель, шёл с баночкой и мелочью зажатой в кулаке, остальные шли рядом, и давали советы – какую рыбку надо покупать. Обычно останавливались на меченосцах.
А что - очень приятная рыбка, тем более у самца, по мере его взросления начинал проявляться хвост в виде меча. Да и по цене они занимали место между гуппи и вуалехвостом. На вуалехвостов обычно денег не хватало, а на гуппи смотрели пренебрежительно. Уж больно невыразительная рыбка.
Была ещё одна маленькая и невзрачная рыбка по имени гамбузия. Ну, эту мы задарма отлавливали в одном из бассейнов в Губернаторском.
Гамбузия рыбка маленькая и очень терпеливая – выдерживала и голод, и редкую смену воды в трёхлитровом баллоне. Плавала даже тогда, когда вода в баллоне становилась зелёной (и даже темно-зеленой).
Вуалехвосты появились намного позже – это уже тогда когда кто-то из взрослых подарил аквариум. Большой, квадратный, с протекающими стыками, которые постоянно замазывались и прокрашивались по углам.
Зато это уже было тем самым маленьким чудом в квартире. И появились новые заботы – аквариум надо было украшать и облагораживать. У того же старика-водяного покупались веточки водорослей – элодеи.
И аквариум превращался в кусочек подводного царства, где между водорослями и камешками плавали важно, распустив свои хвосты вуалехвосты, подбирали что-то на дне гуппи, шныряли бойкие гамбузии.
Дааа.…
Всё это красиво, но всю эту живность кормить надо было. Собирались тогда и всей компанией шли в тот же Губернаторский и там, в том же самом бассейне, где водились гамбузии, вылавливались дафнии. Это что-то вроде блох. Такая же мелочь.
Мои рыбки любили этот корм, а зимой всё у того же «водяного» покупался сухой корм. Это те же дафнии только высушенные.
Как это было здорово часами наблюдать за этим неторопливым и таким красивым миром. И только теперь узнал, что это называется релаксацией. А что мне тогда малолетке было релаксировать, смотрел-любовался и всё. Ведь это же было таким чудом.
А были у нас ещё и ёжики, жили у нас и хомячки.
Но это всё было гораздо позже и не оставило никаких впечатлений, кроме того, что все они мешали спать.
Ну, вот и появилась на сетке моя красавица. На охоту вышла.
Не буду ей мешать.
