Георгий Коновалов "Двойники"

Георгий Коновалов. Двойники

Двойники это как – хорошо иль плохо? А может вообще не заметить?

Конечно двойник в кино, это когда на одно место два билета продали, – плохо. И не просто плохо – ужасно. Правда, там ситуация – кто первым пришёл, тот и прав, а второй пусть выясняет. Такая же ситуация и в поезде. Пришёл первым - ни за что не вставай – как бы тебя не приглашали пойти разобраться. «Вот мой билет, а что есть такой второй, меня не трогает». Выигрывает тот, у кого нервы покрепче будут.

Не об этих ситуациях речь – это «бытовуха» гораздо интереснее, когда самого себя со стороны наблюдаешь.

Чудное время – новогодние каникулы. Улицы полны малышнёй и ребятками постарше. Все торопятся, спешат. Многое надо успеть сделать за две недели. Да и взрослым достаётся. На ёлку, в цирк, в кино сходить надо. Всюду успеть.
А на улице противно холодно, дождь идёт. Но у твоего ребёнка билет на ёлку – подаренный или «распределённый» на работе. Значит, прогулка по дождю обеспечена.

Вот и у моего билет на ёлку. На одну из лучших в городе – в клуб Дзержинского. Кто подарил и не припомню сейчас, да и неважно это – есть билет, значит идти надо. Ну, кто помнит ёлки в клубе Дзержинского, а?

В холодном фойе вам предлагают раздеться. «Ваш ребёнок должен будет пройти в зал - там будет представление! И хороводы у ёлки». А то, что после этого представления дома будет представление с насморком кашлем и высокой температурой...

У гардероба очередь – сдать пальтишки, а ведь и вам тоже предлагают снять верхнюю одежду. Ни за что! Потом опять стоять в очереди….
Как видно не я один так думаю – человек тридцать взрослых стоят в обнимку с пальто своих чад. Ничего переживём не впервой. А холодно-то как, как холодно…. Под ногами мокрый и холоднющий мраморный пол.
А нас приглашают пройти. Идём к лестнице и на следующий этаж.

Есть маленькая надежда одним глазком взглянуть - «А чем это там занимаются,… Что это они там смотрят». Но нас и близко не подпускают к дверям амфитеатра. «Нечего. Вот разделись бы - тогда и пожалуйте!»
Ничего, зато мы потом в выигрыше будем.

А за дверьми крики «Дедушка Мороз приходи!» долго не кричали – допросились. Потом опять – «Сне-гу-ро-чка, Сне-гу-ро-чка!». Затихли – значит заявилась.

А нас гонят далее. Вы знаете, так обычно гонит хозяйка своих гусей. Расставив руки и приговаривая - «Тега-тега-тега», вот и мы с одеждой в руках как те самые гуси - смиренно идём наверх, на третий этаж.
О! Оказывается, здесь тоже зал есть и даже с подиумом. И стулья рядами расставленные.

Появляется массовик-затейник и начинается…. «Три прихлопа, три притопа…» Нам не до этого - холодно. В окна (они под самым гербом) видно, как «бегут неуклюже пешеходы по лужам». Да-да и «вода по асфальту рекой». Как до дома добираться будем...

Наш весельчак предлагает избавиться от вещей, сложить на стульчики. Не выйдет! Сроднились мы с ними!
Попеть предлагает – ничего у него не получилось. Так и остались мы не танцующими и не поющими.
И массовик, не солоно хлебавши, пошёл понурый, бурчащий себе под нос всякие ругательства, в наш родительский адрес.

И наше время подошло. Позвали разбирать своих детишек. И опять – только теперь вниз и без «тега-тега».
Идём вниз, а там прямо под бюстом «железного Феликса» пятеро баянистов-аккордеонистов сидят. Наяривают предупреждение нам, что на улице «вода по асфальту». Иду вдоль стеночки. И вдруг...

Смотрю - я сам сижу прямо по середине этой «пятёрки» и тоже на аккордеоне вкалываю. Я, ну точно Я. Вот и очки мои, и причёска, и все-все,… Правда, он при галстуке.
Замер я стою, смотрю на него – оторваться не могу. Как во сне. Когда сон про тебя самого.

Мимо люди проходят, а я оторваться не могу. Вот и Он что-то заметил. И мелодия у него застопорилась. «… бегу-у-у-т-т-т н-е у- ю-ж …» и всё – замер. Пальцы на кнопочках-клавишах застыли, сдвинуться не могут.

Коллеги справа и слева на него смотрят – понять не могут. А он на меня уставился. Думает, наверное – «Что это я там стою. Что я там делаю и чьи вещи держу». Простоял я ещё некоторое время, «оклемался», идти надо - дитё своё встретить, подарок получить.

Выполнил всё, что положено и домой «неуклюже», и «вода под ногами рекой». А я как во сне. Так и не проснулся.

Рассказывать об этом никому не стал. Кто их знает. Могут и засмеять или того хуже - в «дурдом» определят. Всё бы ничего, но тут подоспел и второй случай.

Ушёл я из института. Ведь по «собственному» ушёл. Вспоминаю группу, вспоминаю всех, с кем рядом десять лет проработал. И временами такая тоска берёт. Но я к ним названиваю.

И вот в один из «позвоночных» дней: «Ребята, как я по вас соскучился, спасу нет…». А мне в ответ – «А мы когда скучаем – то идём на тебя посмотреть». Ничего себе – думаю. Явно кто-то из нас пациент для «дурдома».

- Мы – объясняют мне - когда по тебе скучаем, идём на тебя посмотреть и хлеба заодно купить.

Оказывается в магазине «Сюмбюл» (по-моему) работает мой двойник.

При первой же возможности поход в этот магазин. Он на улице 28 апреля был. Большой хлебный магазин и кафе при нём. Вот в этом кафе, якобы, я и работаю.

Если кто помнит, в магазин было два входа – один прямо к прилавкам с хлебом (а при «самообслуге» в трубчатые ограждения), а через второй - вы упирались в прилавок.

Справа и слева стойки-столики стояли. Вооот, а за этим самым прилавком работал «Я». Кофе по чашечкам разливал, пирожки – пончики, пирожные на блюдечки выкладывал.

Стою за столиком-стойкой и сам за «собой» наблюдаю. Интересно. В темпе работает парниша . Но вот он натыкается на мой взгляд. И сбивается ритм. Из рук начинается валиться. Не стал долго мучить его и ушёл.

Потом, довольно часто заходили в этот магазин кофию попить. Мы тогда кино про бакинские стены снимали. К прилавку я не подходил – ребята за меня брали. Не хотелось смущать парня. А он время от времени натыкался на меня взглядом, и тогда начинало валиться у него из рук.

Вот такие мои встречи с самим собой. Хорошо это или плохо не мне судить. Хотя одна из цариц российских встречи не выдержала.