Они разные….
Они одинаковые….
И все они родственники, хоть и дальние.
Что Республиканский стадион, что расчерченная площадка на асфальте где ворота обозначены двумя камнями или портфелями, знаменитая «Маракана» или площадка около железнодорожных путей.
Все они родственники, хоть и дальние.
У одних есть трибуны, у других несколько скамеечек, у третьих просто земля за линией поля.
И у всех борьба, у всех крик «Гоооол» и вскинутые руки. А иногда и мордобитие после матча. Есть и отличия – это беговая дорожка и сектора легкоатлетические. У кого они есть, а у кого они отсутствуют напрочь.
Мой самый первый стадион – это стадион «Динамо». Он находился на улице Шаумяна.
И первая попытка увидеть, как играют в большой футбол.
Тогда мы с приятелями, такими же как и я, пошли болеть (не помню уж за какую команду). Залезли, по арматуринам из стенок торчащим, на крышу, что напротив стадиона была и уже в толпе кричали вместе со всеми.
Ничего не понимал, но кричал вместе со всеми.
Кричали мы тогда до тех пор, пока внизу не появилась конная милиция. Обошлись милиционеры с нами если и не жестоко, то жёстко точно. Многим тогда досталось плетью.
И приходил позже ещё не раз на стадион и толкался рядом с болельщиками окружающими отдыхающие в перерыве команды. Команды не уходили в раздевалки. Игроки усаживались прямо на землю в тени трёх кипарисов, у дальней стены стадиона, что отгораживала стройку дома советов.
Тренеры давали какие-то установки на игру, а мы слушали-слушали.
Слушали и ничего не понимали.
Футболисты – серьёзные люди. Они хоть за мячом бегают, а вот чего бегают люди по дорожке, которая вокруг поля было совсем непонятно.
Взрослые люди, а бегают наперегонки.
А потом были долгие проводы «Динамо».
Умирал стадион, его разрушали. И как было жалко видеть поломанные скамейки, разрушенные трибуны.
На какое-то время бразды главного стадиона принял стадион на Разина. Там всегда дублёры играли в чемпионате Союза.
Потом увидел московский стадион «Динамо» (это в году сорок восьмом будет), увидел бегающих стайеров и спринтеров, увидел взлетающих (какой чудный штамп) над планкой прыгунов и если не позавидовал, то кое что соображать начал.
И конечно необыкновенный восторг вызвали прыгуны с шестом. Разбегаются со своей палкой и вверх к планке.
Здорово.
Откуда они появились я не понял. Скорее всего они пришли по той же дороге, что и я когда-то. Я уже совсем собирался уходить, собирал сумку. Стадион собирался на дневной отдых и только иногда вдруг чей то крик будил тишину дремотную, жаркую.
ФОТО «Троица»
В последний раз перед тем как отделить «телевик» от аппарата посмотрел на трибуны и увидел эту троицу на самом верху трибун.
Вот и я когда-то сидел на этой же трибуне, и так же засыпал стадион. Только тогда стадион уходил в вечерний, ночной отдых.
У этой троицы был один самый опытный. Он что-то рассказывал он что-то показывал. И мне было знакомо их чувство восторга перед этими трибунами, перед этим полем. Интересно затравит, как когда-то затравил меня стадион. Придут ли они сюда не как зрители, а как хозяева. Как бегающие и прыгающие, как жители стадиона.
Чем затравил меня тогда стадион…. Непонятно….
Тишина.
Внизу на дорожке затихли шаги бегающих, только в двух секторах теплилась жизнь.
В секторе для прыжков в высоту всё время звякали падающая планка. Видно уже трудно было прыгать в темноте, но он (а может она) прыгал и прыгал. И сносил-ронял планку. Вряд ли можно передать словами звук падающей планки. Это как музыка треньканье падающей планки.
И ещё жил сектор для метания.
Там были свои звуки, своя мелодия…. Тук-так-тук…. Потом вскрик…. Пауза и шлепок диска о траву. И совсем бесшумно метательница идёт за снарядом. Идёт прихрамывая. Переговаривается с кем-то, кто около круга расположился. И всё сначала.
Потом я узнал – тренируется Арзуманова. Она в те годы имела серебро на союзном чемпионате.
Нееет это невозможно описать, это надо почувствовать, пережить.
И приворожил меня стадион.
И уже меня не интересовало поле футбольное, для меня была дорожка беговая.
Как сказал кто-то из великих: «Наш бог – бег!»
Следующий раз пришёл целенаправленно. Не смотреть пришёл, но устраиваться хоть куда, где бегают.
И опять по знакомой для меня дороге. От проспекта Ленина через пустыри и через боковую калитку на трибуны.
И опять стадион поразил меня.
Красного цвета дорожки, зелёное поле, башни и вид на город.
Вид завораживающий.
Это сейчас претензии были бы, а тогда заводские дымы о процветании говорили, о техническом прогрессе
На дорожках бегающие парни и девушки. Как же завидовал я им. Долго тогда я пытался устроиться в секцию где бегают, но никому я был не нужен. В итоге «приютил» меня тренер спортобщества «Искра». Звали его Степан Ермолаевич, а фамилия у него была Евстропов.
ФОТО «Мой тренер»
Бегал он марафон. И раз, а может два в году уезжал он на соревнования марафонцев. Он был, как сейчас говорят – играющий тренер.
На Зевина был один магазин (позже он назывался «Дружба народов» и выставлялись книги союзных республик) вот и заглядывал я туда. Там продавалась книга (а точнее книги), которая называлась (примерно) «Сто лучших легкоатлетов СССР» и дальше год. Издавался этот справочник ежегодно.
Стоял я и перелистывал эту книгу (а она толстенькая была), и находил знакомые фамилии. И своего тренера нашёл. Не был он во главе списка, но в середине это точно.
- Мальчик, ты, что сюда читать пришёл? Здесь не библиотека! Давай покупай или уходи.
А для меня начались «суровые спортивные будни» (тоже штамп и тоже замечательный). Понедельник-среда-пятница…
Три раза в неделю заворачивал тапочки в газетку и на стадион. Маечку и трусики дома надевал, ведь неизвестно было, где на этот раз раздевалка наша будет.
Вот через эти самые раздевалки и знакомился со стадионом.
ФОТО «Стадион»
А вот и фотография тех лет появилась. Мои фотографии всегда как-то вовремя появляются.
Всё что было от авторов-архитекторов так и оставалось. Только фонари-софиты над галереями и на башнях появились.
В основном переодевались в башнях, это если повезёт. Переодевались и в туалетах, что по периметру территории расположены. В то время они ещё сверху открытые был. Крыши им намного позже организовали.
В башнях переодевались и на первом этаже, где инвентарь хранился и в помещениях с часами. Там во время ветра жутко бухал циферблат часов. Трудно ему жестяному было с ветром совладать.
Часто переодевались в помещениях двери, которых выходят в галереи, дворик-патио создающие. Чудный дворик и чудный садик внутри. А в этих помещениях с высочейнишими потолками сейчас трансформаторные расположены. Помещения, превращённые в раздевалки были перегорожены фанерными перегородками, отделяя мужскую част от женской. Вот там-то и услышал впервые как ругается нецензурно одна из девушек. Это было нечто. Куда там мужику-сапожнику.
А про садик шёпотом говорили мы друг другу - «Правительственный». Он и сейчас существует.
А уж потом-потом пришлось приобретать чемоданчик, «балеткой» именуемый и уже в нём носить свою форму. Зима приближалась и кроме маечки появился и костюмчик спортивный.
В костюмчике, насквозь мокром, в холод не пойдёшь.
И знаменитые лестницы стадионные – «Значит так… Тебе пять раз наверх подняться…. И в темпе, в темпе…. Не сачковать».
А строители, уроды этакие, ступени у тех лестниц не одинаковые сотворили. Это на первый взгляд они одинаковые, а вот когда по ним бежишь то чувствуешь, что в ритм попасть не можешь.
В самом низу они правильные, зато вверху он очень уж высокие.
Вот и бежишь по ним, до верха добегаешь и без передышки вниз.
Чувствуешь, как лестница из-под ног убегает.
Для нас самое главное была дорожка беговая. Пока был «салагой» и бегал в тапках было совсем ничего, а вот когда тренер принёс «шиповки», подержанные тогда и почувствовал всю прелесть дорожки.
Это сверху дорожка идеальная, красным цветом отливающая, а вот пробежаться по ней да в шиповках то сразу почувствуешь.
Две прямых, два виража.
Главная прямая, это по которой стометровку бегают, в конце которой финишная прямая находится, она была нормальной, но вираж за ней был как из бетона отлит. Шипы не входили в грунт, не втыкались в дорожку. Вот и болели ноженьки после этих тренировок. Многие ребята страдали от болей в стопе, от болей голени.
Принёс как-то Степан Ермолаевич шиповки новенькие, шиповки необыкновенные. Венгерские. По форме своей они чудом каким-то были. А как на ноге сидели…!
Но не выдержали эти шиповки и одной тренировки. Поломались шипы у них. Не выдержали венгерские шипы испытания нашей дорожкой.
И чего только не делали с тем виражем, но бетон сдаваться не хотел. Так и оставалась тот участок невероятно жестким.
Потом пришло время ремонта дорожек, нас переселили на запасное поле.
Оно только для приличия называлось запасным, а так грунтовая площадка, с дорожкой. Дорожка гумбриновая мягкая, приятная. Но круг на ней был не привычные четыреста метров, а где-то метров триста будет.
Виражи крутые, бежишь и чувствуешь, как тебя к внешнему краю унести сила какая-то пытается.
Зато после ремонта дорожка стала что надо. Правда цвет поменялся, тёмно-серым стал. Да ну его цвет-то, зато ноги болеть перестали.
К этому времени и ещё один стадион в городе появился. Бегали мы на него посмотреть. Бывало бежим кросс вокруг стадиона, и кто-нибудь подобьёт сбегать посмотреть на новый спартаковский. Вот и бегали. Как говорится «семь вёрст для бешённой собаки не крюк».
Был тот стадион каким-то необжитым и маленьким. Хоть и проводили на нём соревнования, но для меня он так и оставался неправдышним что ли. Один плюс был – травяное покрытие. Он стал третьим стадионом с травкой на поле. Вторым в своё время стал стадион на Разина.
Да и имена у них новые появились к тому времени.
Республиканский стал именем Ленина называться, а разинский – именем Ленинского комсомола.
Для нас входов на стадион было два – северный и южный. Это так они официально назывались.
Северным не пользовались, он был в никуда. Разве только кроссы через него выходили бегать. Через одноэтажные самостройки, мимо Кулиевской дачи и военных городков в степь.
Зато там были красивые ворота, были кубки с футбольными мячами.
ФОТО «Кубок»
Одним словом, красиво было. А ещё была детская железная дорога, с поездом которой можно было и наперегонки побегать.
А южным пользовались в каждый приезд на тренировку.
На трамвайчике до Седьмой Завокзальной, через парк Дзержинского и к стадиону.
По аллеи, мимо тутовых деревьев с которых можно и ягодки сорвать. Они чуть кисленькие недозревшие и сладкие уже созревшие.
Сама аллея широченейшая, на большое количество болельщиков рассчитанная, но после стадиона упирается аллея в узкие воротца парка. А это единственный путь со стадиона в город.
А нам, идущим на стадион, после аллеи по ступенькам на территорию пройти. Нырнуть в узкую щель ворот стадионных, следящие за порядком сторожа всегда узенькую щель оставляют. Они створки ворот цепью стягивают до щели такой, что только спортсмен и может протиснуться.
А дальше надо найти ворота или калитку через которую на арену (или ядро) попасть можно.
Хобби было у начальства стадионного задачи перед нами ставить: Хочешь заниматься, найди как попасть на поле. Опыты, как над мышками лабораторными.
Это когда на тренировку шли, а назад возвращались по-разному.
Это смотря в какой компании шли – если только мальчики-юноши-парни, то через декоративный балкончик, что на углу запасного поля был, спрыгивали вниз примерно на полкилометра сокращая путь. И по лестницам не надо было вверх подниматься.
Ну, а если с нашими девушками, то шагали как положено, смирно и чинно о длинному пути.
Протискивались через щель «воротную», шли компанией говорливой по аллее, через парк. А там кто куда. Одни на трамвай, другие на электричку, а те и вовсе пешком до вокзала.
Мне жаль тебя стадион.
Ведь ты был совсем другим.
Так уж получилось, познакомился я с одним из авторов твоего великолепия.
Олег Михайлович Исаев был главным инженером института «Азгоспроект».
Были мы с ним в разных «весовых категориях». Он главный инженер, я техник одного из отделов института, а пересеклись мы с ним для разговора задушевного на бульварной скамеечке.
Разговаривали о том, о сём. О бакинской архитектуре и пришли в итоге к тебе мой стадион.
- Ну что делать время диктует изменения. И это неизбежно - рассуждал Олег Михайлович и скорее всего он был прав.
Но всё равно мне жаль тебя.
Первым исчез пандус, соединяющий верхнее (запасное) поле с основным. Вместо двух щитов, на которых выставлялись цифры, определяющие счёт матча, появилось табло. Теперь, когда был ликвидирован пандус и парадные построения ушли в прошлое, появились два пандуса вместо лестниц около башен. Ведь техника и какие-то механизмы должны были как-то попадать на поле, на дорожки.
Над центральной трибуной была построена надстроечка, чем-то напоминающая самостройки на дачах. Менялся ты, но для меня в памяти ты всегда оставался тем самым стадионом из пятидесятых. Мне все эти переделки уже существующих архитектурных сооружений напоминают перелицовку старых вещей. Ну и что, что фестончик не на месте, и оборочка не по делу, а длина платьица несколько не та.
Принято говорить, что архитектура — это история, это книга, страницы которой написаны в камне.
Вот и переписывается история, история города.
И твоя история мой стадион тоже.
А я спел тебе (как умел) свою песню, так похожую на эпиталаму.
