Дункан Айседора - танцовщица Версия от 21:00, 16 октября 2009; Jonka (обсуждение | вклад) (Защищена страница «Дункан Айседора - танцовщица» ([edit=sysop] (бессрочно) [move=sysop] (бессрочно)))
1878 - 1927
В автобиографии она так говорит о своем рождении: "Характер ребенка определен уже в утробе матери. Перед моим рождением мать переживала трагедию. Она ничего не могла есть, кроме устриц, которые запивала ледяным шампанским. Если меня спрашивают, когда я начала танцевать, я отвечаю - в утробе матери. Возможно, из-за устриц и шампанского". В детстве Айседора была несчастлива - отец, Джозеф Дункан, обанкротился и сбежал еще до ее рождения, оставив жену с четырьмя детьми на руках без средств к существованию. Маленькая Айседора, которую, скрыв ее возраст, в 5 лет отдали в школу, чувствовала себя чужой среди благополучных одноклассников. Это ощущение, общее для всех детей Дункан, и сплотило их вокруг матери, образовав "клан Дунканов", бросающий вызов всему миру.
В 13 лет Айседора бросила школу, которую считала совершенно бесполезной, и серьезно занялась музыкой и танцами, продолжив самообразование.
В 18 лет юная Дункан приехала покорять Чикаго и чуть было не вышла замуж за своего поклонника. Это был рыжий, бородатый сорокапятилетний поляк Иван Мироски. Проблема была в том, что он был женат. Этот неудавшийся роман положил начало череде неудач в личной жизни, которые преследовали танцовщицу всю ее жизнь. Дункан никогда не была абсолютно, безоговорочно счастлива.
Айседора настаивала на том, что танец должен быть естественным продолжением человеческого движения, отражать эмоции и характер исполнителя, импульсом для появления танца должен стать язык души. Все эти идеи, новаторские по своему характеру, естественно, вступали в противоречие с балетной школой того времени. Резкая оценка самого балета, тем не менее, не мешала Дункан восхищаться грацией и артистизмом двух русских балерин.
Выступления танцовщицы начались со светских вечеринок, где ее преподносили как пикантное дополнение, экзотическую диковинку: Айседора танцевала босиком, что было в новинку и изрядно шокировало публику.
Гастроли заметно поправили материальное положение Дункан, и в 1903 г. она вместе с семьей совершила паломничество в Грецию. Одетые в туники и сандалии, эксцентричные иностранцы вызывали настоящий переполох на улицах современных Афин. Путешественники не ограничились простым изучением культуры любимой страны, они решили сделать свой вклад, построив храм на холме Капанос. Помимо этого Айседора отобрала 10 мальчиков для хора, который сопровождал пением ее выступления.
Вслед за женатым Мироски появился мужчина, оставшийся в ее памяти и автобиографии как Ромео. Весна, Будапешт и он, Оскар Бережи, талантливый актер и страстный возлюбленный, помолвка и знакомство с его семьей - все это казалось сказкой. А сказки, как известно, имеют свойство заканчиваться - Бережи предпочел Айседоре карьеру. Помолвку разорвали.
Следующим стал Гордон Крэг, талантливейший театральный постановщик, он занял огромное место в ее жизни. И, как всегда, счастье не было безоговорочным. Крэг метался от одной возлюбленной к другой, разрывался между запутанными финансовыми делами Айседоры и собственным творчеством, времени на которое оставалось все меньше и меньше. И вместе с тем они были безумно влюблены и заваливали друг друга горами писем и нежных записок, когда находились в разлуке.
И появилась Дидра, девочка, о рождении которой так мечтала Айседора. Великой танцовщице было 29 лет. За этим последовала женитьба Крэга на Елене, давней возлюбленной, с которой его связывали данные обязательства. Еще в раннем детстве, на примере своего отца, она поняла, что любовь не может быть вечной. Очередным доказательством этого явился разрыв с Крэгом.
В конце 1907 г. Дункан дала несколько концертов в Санкт-Петербурге. В это время она подружилась со Станиславским.
Айседора по-прежнему оставалась одинока. Однажды, когда она сидела в театральной гримерной, к ней вошел мужчина, статный и уверенный. "Парис Юджин Зингер", - представился он. "Вот он, мой миллионер", - пронеслось в мозгу у Айседоры. Айседора, так нуждавшаяся в детстве, любила жить шикарно. И состоятельный поклонник пришелся очень кстати. Он был сыном одного из изобретателей швейной машинки, унаследовавшим внушительное состояние. Айседора привязалась к нему, они много путешествовали вместе, он дарил ей дорогие подарки и окружал нежнейшей заботой. От него у нее родился сын Патрик, и она чувствовала себя почти счастливой. Но Зингер был очень ревнив, а Айседора не собиралась полностью отказываться от приобретенной такими трудами самостоятельности и не флиртовать с другими мужчинами; к тому же она постоянно подчеркивала, что ее нельзя купить. Однажды они серьезно поссорились, и, как всегда, когда ее любовные отношения давали трещину, она полностью погрузилась в работу.
В 1908 году состоялся её первый приезд в Баку. Начиная с 4 мая, в бакинских газетах анонсировались две гастроли “известной гениальной босоножки” Айседоры Дункан в театре-цирке Братьев Никитиных на Торговой. Шумный успех Дункан в Санкт-Петербурге, Москве, Ростове-на-Дону и в провинциях был достаточно известен. Газета “Кавказ” рассказывала о крупном артистическом успехе её гастролей в Тифлисе, где она сделала “полные сборы”. Продажа билетов в Баку шла “очень бойко”. Вскоре все билеты были распроданы на сумму до 3000 рублей за концерт. Её импресарио сообщил, что каждый вечер Дункан обходится в 2500 рублей, из них 1500 рублей получает она. Декорации, ковры и рефлекторы Дункан привозила с собой.
Её танцы всегда сопровождались симфонической музыкой. В этот раз оркестром дирижировал капельмейстер Императорских театров Мориц Келлер. Сеанс начинался в 9 вечера и заканчивался в 11 ночи. Так поздно гулял Баку!
Первая гастроль прошла в пятницу 16 мая. Айседора танцевала древнегреческую трагедию Еврипида “Ифигения в Авлиде” на музыку Глюка. Это был рассказ о прощании Ифигении с жизнью на алтаре смерти. Бакинская публика, заполнившая цирк, как-то растерялась. Облаченная в легкую и прозрачную греческую тунику, которая не скрывала, а обнажала её прелестное тело, оголенные ноги - все это вначале шокировало и ошеломляло.
Зрелище было настолько необычным, что присутствующие долгое время не решались “дать волю своему восторгу излиться в аплодисментах - этих условных знаков одобрения. Они были загипнотизированы увиденным”. Постепенно у зрителей создавался чистый образ дитяти природы, очаровывающий своими движениями рук и тела. Во втором отделении артистка “имела больший успех, и ей бисировали неоднократно”. По мнению Дункан, первый концерт в Баку “не достиг того результата, на который надеялась”. Она даже упрекнула бакинскую публику в холодности.
На втором концерте в понедельник 19 мая она танцевала “Danses Joyllees” (Безрадостный танец). Цирк был переполнен. Бакинцы на этот раз с большей теплотой и энтузиазмом восприняли знаменитую гостью. Программа была разнообразна и более доступна пониманию большой публики.
“Танец сливался с музыкой, создавая впечатление, что именно танец аккомпанирует оркестру”. Красота тела и чарующая чистота не покидали Дункан даже в порывах вакхического танца Вагнера. Публика успела вдуматься и разобраться с впечатлениями, которые были незабываемыми. На сцену летели цветы и букеты, без конца шли требования повторения. Айседоре пришлось сверх программы исполнить вальс Шопена и испанский танец Мошковского. “Голубой вальс” Штрауса приводил публику в неистовство. “Moment Musikal” (Музыкальный момент) Шуберта имел такой успех, что его пришлось повторять на бис. Все было прочувствовано. “Царица жестов” покорила и Баку, который готов был продлить её пребывание.
Приехав в Баку в 1923 году, Айседора вспоминала:
“Поверите ли?! Во мне до сих пор еще ярки и живы воспоминания о старом Баку. После моих выступлений в здании деревянного цирка, которого уже нет, был большой банкет в Черном городе на “Вилле Петролеа”. Присутствовало более двухсот человек, чествующих меня!”.
В начале ноября 1912 года газета “Каспий” печатала сообщение о том, что в ближайшие дни в первоклассном ресторане-варьете “Пале-Рояль”, которое располагалось на углу Барятинской (Фиолетова) и Ольгинской (Расулзаде) в доме Дадашева (здание кинотеатра “Азербайджан”) произойдет полная перемена состава артистов и женского хора. “Роскошные этуали и красивые певицы специально аганжированы из Санкт-Петербурга, Москвы и других городов”. Известный режиссер А.И.Вяльцев с 9 ноября по 27 ноября представлял разнохарактерный дивертисмент при участии знаменитой босоножки мадмуазель Дункан, русско-польской субретки мадмуазель Доре и лирической певицы, исполнительницы цыганских романсов мадмуазель Бертолетти.
В то время, Баку уже было принято считать “городом американской складки”. Интенсивность его развития была также головокружительна, как и рост крупных городов Америки. Финансовое положение у Дункан было постоянно непрочным. Возможно по этой причине, в разрез со своим принципом “никогда не выносить свое искусство на кафешантанные подмостки”, она согласилась в 1912 году танцевать в ресторане. Но нигде в своих мемуарах она не упоминала об этом.
В январе 1913 г. Дункан выехала на гастроли в Россию. Именно в это время у нее начались видения: то ей слышался похоронный марш, то появлялось предчувствие смерти. Последней каплей были померещившиеся ей между сугробов два детских гроба. Она немного успокоилась, лишь когда встретилась с детьми и увезла их в Париж. Зингер был рад видеть сына и Дидру.
Детей после встречи с родителями вместе с гувернанткой отправили в Версаль. По дороге мотор заглох, и шофер вышел проверить его, мотор внезапно заработал и... Тяжелый автомобиль скатился в Сену. Детей спасти не удалось.
Айседора не плакала, она старалась облегчить горе тех, кто был рядом с ней. Родственники, сначала удивлявшиеся ее самообладанию, стали опасаться за ее рассудок. Дункан тяжело заболела. От этой утраты она не оправилась никогда.
Однажды, гуляя по берегу, она увидела своих детей: они, взявшись за руки, медленно зашли в воду и исчезли. Айседора бросилась на землю и зарыдала. Над ней склонился молодой человек. "Спасите меня... Спасите мой рассудок. Подарите мне ребенка", - прошептала Дункан. Молодой итальянец был помолвлен, и их связь была коротка. Ребенок, родившийся после этой связи, прожил лишь несколько дней.
В 1921 г. Луначарский официально предложил танцовщице открыть школу в Москве, обещая финансовую поддержку. Однако обещаний советского правительства хватило ненадолго, Дункан стояла перед выбором - бросить школу и уехать в Европу или заработать деньги, отправившись на гастроли. И в это время у нее появился еще один повод, чтобы остаться в России, - Сергей Есенин. Ей 43, она располневшая женщина с коротко остриженными крашеными волосами. Ему - 27, золотоволосый поэт атлетического телосложения. Через несколько дней после знакомства он перевез вещи и переехал к ней сам, на Пречистенку, 20.
.jpg)
Свой третий приезд в Баку Дункан осуществила в 1923 году. 5 сентября, на скором поезде, Дункан прибыла в Баку, вместе со свои импрессарио В.Н.Афанасьевым, директором московской школы И.Шнейдером и приемной дочерью Ирмой. Есенин в последний момент отказался от поездки, чем очень расстроил Айседору.
Два больших выступления прошли 8 и 9 сентября в Большом государственном театре (Театр оперы и балета им. Ахундова). В программе были танцы на музыку Шопена, Листа, Скрябина и другие, которые она танцевала в сопровождении академического симфонического оркестра под управлением Онисима Брон. Но главными на этот раз были “революционные танцы”. Особый успех имела композиция “Славянский марш” Чайковского, в которой изображено освобождение угнетенных народностей. Закончила свой концерт традиционно - знаменитым танцем с шарфом под музыку Голованова “Интернационал”. Айседора вносила новый пламенный идеализм в основанное её дело.
Она провела два спецспектакля в Черном городе для детей. В школу, открытую в 1921 г. в Москве, 15 октября 1923 года были направлены 10 детей в возрасте от 4 до 14 лет на учебу с обязательным возвращением в Баку. Эта школа просуществовала до 1949 года. Театрально-агентурное Бюро АСПС организовало для Союза горняков несколько спектаклей с её участием в районах.
“Каждый день под раскаленным солнцем, мимо зарывшихся в песок голых тюрских кладбищ, она совершала свое путешествие до Шиховской деревни. Айседора наслаждалась видом слепых домиков, узких улочек и необыкновенной тишиной этой безлюдной “персидской” деревни. Иногда спускались к голубому морю, покупали у старого рыбака арбуз и, разбив его об камень, с наслаждением вгрызались в сочную и сладкую мякоть” - так описывает эти путешествия в своих воспоминаниях Шнейдер.
Удивительно, но при всем своем огромном желании любить и быть любимой Айседора лишь однажды все-таки вышла замуж. И то, получается, по расчету - Есенина иначе не выпускали с ней за границу. Этот брак был странен для всех окружающих уже хотя бы потому, что супруги общались через переводчика, не понимая языка друг друга. Сложно судить об истинных взаимоотношениях этой пары. Есенин был подвержен частой смене настроения, иногда на него находило что-то, и он начинал кричать на Айседору, обзывать ее последними словами, бить, временами он становился задумчиво-нежен и очень внимателен. За границей Есенин не мог смириться с тем, что его воспринимают как молодого мужа великой Айседоры, это тоже было причиной постоянных скандалов. Так долго продолжаться не могло. "У меня была страсть, большая страсть. Это длилось целый год... Мой Бог, каким же слепцом я был!.. Теперь я ничего не чувствую к Дункан". Результатом размышлений Есенина стала телеграмма: "Я люблю другую, женат, счастлив". Их развели. Последним ее возлюбленным стал молодой русский пианист Виктор Серов. Кроме общей любви к музыке, их сблизило то, что он был одним из немногих симпатичных ей людей, с которыми она могла говорить о своей жизни в России. Ей было за 40, ему - 25. Неуверенность в его отношении к ней и ревность довели Дункан до попытки самоубийства. Неудачная, но, тем не менее, необычная жизнь великой танцовщицы уже подходила к концу. Буквально через несколько дней Дункан, повязав свой красный шарф, направилась на автомобильную прогулку; отказавшись от предложенного пальто, она сказала, что шарф достаточно теплый. Автомобиль тронулся, потом внезапно остановился, и окружающие увидели, что голова Айседоры резко упала на край дверцы. Шарф попал в ось колеса и, затянувшись, сломал ей шею.
Айседору похоронили в Париже, на кладбище Пер-Лашез.
Источник:
