Зардаби Гасан бек - азербайджанский просветитель и публицист

Зардаби Гасан бек - азербайджанский просветитель и публицист

1837 - 1907

Гасан-бек Салим-бек оглы Зардаби родился 28 июня в 1837 в селе Зардаб Геокчайского уезда. Получив начальное образование в моллахане, начал учиться в уездной школе в Шемахе. После он переходит в школу, которая располагалась в Тифлисе.

В 1861 году поступает в Московский университет. В 1865 он оканчивает естественно-математический факультет и становится первым азербайджанцем - выпускником Московского университета.

Зардаби, сразу после окончания Московского университета работал в должности судебного члена Межевой комиссии, затем секретарём в Кубинском суде, и даже некоторое время частным адвокатом.

Переехав в Баку, он преподаёт на русском языке природоведение в школе. Организовывает Общество воспомоществования учащимся мусульманам.

Деятельность Зардаби

Гасан-бек Зардаби вошёл в историю Азербайджана, как редактор первой азербайджанской газеты. Стремительный рост и развитие Баку показало необходимость создания национальной прессы. Понимая необходимость издания газеты на родном языке, обращается к властям с просьбой о помощи. Зардаби привёз необходимое оборудование из Стамбула и через некоторое время, преодолев все трудности, 22 июля 1875 в губернской типографии в Баку была напечатана «Экинчи» («Сеятель»)— первая газета на азербайджанском языке.

Начиная с 1880 года Зардаби вернулся в родное село Зардаб, где продолжал свою просветительскую деятельность среди местного населения. Он всё ещё участвовал в развитии прессы в Азербайджане. Он был одним из самых активных участников первого съезда азербайджанских учителей.

Гасан бек, в 1896 году вернувшийся в Баку после шестнадцатилетней добровольно-принудительной ссылки в родной Зардаб, вновь ринулся на арену бурной общественной деятельности.

Годом позже, когда миллионер и меценат Гаджи Зейналабдин Тагиев купил вместе с типографией газету "Каспий" и передал в распоряжение творческой интеллегенции Баку во главе с зятем Г.Зардаби Алимардан беком Топчубашевым (1861-1934), у Зардаби появилась возможность вернуться к любимой журналистике.

Начиная с 1898 года Зардаби фактически стал соредактором "Каспия". Как писал его коллега Н.Байздренко, "нередко он замещал г. Топчубашева. Здесь он представлял из себя, если так можно выразится, общественный фокус. В нем преломлялась не только вся общественная жизнь города, но и жизнь далеко за пределами страны". Предпочтение газетой национальной тематики и ее постепенное признание в обществе как "мусульманского "Каспия" было более всего связано с именем и деятельностью Зардаби. В условиях отсуствия печатных органов на родном языке Зардаби стремился продолжить традиции своего "Экинчи" уже в русскоязычном "Каспии".

Не имевший никакого недвижимого имущества в Баку Гасан бек обитал на квартире, снятой редакцией газеты. Эта шестикомнатная квартира находилась вблизи мечети "Тезе-пир", на улице Старая Почтовая (Островского - И.Тагизаде), в одном из "доходных" домов, принадлежавших Г.З.Тагиеву. "Квартира эта была связана с его газетной работой, являлась, так сказать, некоторым плюсом к его заработной плате" (Н.Байздренко).

"Здесь мы занимали шесть комнат, постоянно наполненных посторонними людьми, обедающими и ночующими у нас. Обычно это были либо бесчисленные гости, либо крестьяне, приезжавшие в Баку по своим делам к папе", - вспоминала его дочь Гарибсолтан Меликова.

По воспоминаниям той же Гарибсолтан Меликовой, в этой квартире гостили в те времена очень модный русский писатель М.Горький и не менее знаменитый певец Федор Шаляпин; на семейном торжестве, устроенном Гасан беком, Шаляпин даже исполнил несколько классических русских романсов.

Как помнят современники, Гасан бек также устроил у себя в квартире пансионат. Здесь его супруга Ханифа ханум Меликова занималась подготовкой азербайджанских детей к экзаменам в школах и гимназиях. Бывали времена, когда число проживавших и причащавшихся к знаниям ребят доходило до десяти человек.

Последние годы жизни

Последние два года жизни для Зардаби оказались особенно трудными и поучительными. Он страдал тяжелой формой склероза.
В 1905 году, уже страдавший склерозом, несмотря на протесты родных и близких, Гасан бек представил свою кандидатуру в члены Бакинской думы, в составе которой на протяжении немалых лет был одним из активнейших, а главное, честнейших, неподкупных "гласных". Он был забаллотирован. Его имя вычеркнули во всех бюллетенях. По сути это можно было понять. Ясно, что при таком тяжелом состоянии здоровья Зардаби не мог бы полноценно работать в законодательном органе города.
Семья всячески утаивала от него результаты выборов. А он то и дело повторял:

"Надо пойти на заседание Думы!"

По воспоминаниям его супруги Ханифы Абаевой - Меликовой, чтобы удержать Гасан бека дома в такие дни, приходилось пускать в ход всю фантазию.

Весной 1906 года произошло кровоизлияние в мозг, наполовину парализовало тело. В обществе, испытывавшем проблемы с чувством благодарности, вместо признания заслуг и подобающего участия Гасан бек столкнулся с равнодушием, черствостью и пренебрежением. Дело дошло до того, что даже родная редакция "Каспия" забыла одного из своих самых преданных авторов-труженников. Над его семьей нависла угроза выселения из квартиры, предоставленной редакцией.

Как писал в статье "Перед свежей могилой" (Памяти Гасан бека Меликова) сотрудник "Каспия" Н.Байздренко в газете "Бакинец" от 7 декабря 1907 года:

"Силы слабели, способности понижались. Но, верный заученным привычкам, больной старик тянулся к работе.
Тяжело до слез было смотреть систематическое, изо дня в день путешествие Гасан бека в редакцию, на его сиротливую фигуру, погасающий взор, в котором как будто светился укор, тяжело было ощущать в манифестациях этих горькую правду жизни.
Понимал, конечно, это и сам Гасан бек, понимал и тосковал...
… холодное одиночество окружило перед концом жизни того, кто менее всего думал о себе, а всю свою долгую жизнь думал и работал для других. Такова награда! Стыдно и грустно!"

Фигура Зардаби, масштаб этой фигуры, позволяет нам не просто увидеть героическую судьбу отдельного человека (что само по себе также не мало), но и осмыслить процессы, важные для азербайджанского общества и сегодня.
Именно с Зардаби начинается Просвещение и Модернизация.
В схватку со временем, находясь внутри самого времени, в полной мере испытывая его противодействие, Гасан-бек вступил один.

Исторически так сложилось, что в 1860-1870 гг. Зардаби, практически в одиночестве пытался осуществить в Азербайджане свои просветительские проекты:
первая газета на родном языке «Экинчи» (Пахарь), первая светская школа на родном языке, первое общество помощи неимущим учащимся-мусульманам, первый спектакль на родном языке, и многое другое.
Он надеялся, что школа, газета и театр «перевернут мировоззрение мусульман». Что «мусульмане» (азербайджанцы) с помощью Просвещения смогут переступить из одной эпохи в другую.

Ганифа ханум вспоминает:

«Он писал, проповедовал на улице, на базаре, в домах, ездил по городу, призывая к учению, и всегда его голос был одинок и сам он одинокий». 

Сам Гасан-бек позже скажет об этом времени: «зову – не идут, показываю – не видят, объясняю – не понимают» (Hər kəsi çağırıram – gəlmir, göstərirəm – görmür, deyirəm – qanmır»).
Но Гасан-бек не умел отступать. И не отступил.

Несмотря на все горести и страдания, он успел увидеть плоды своих усилий и труда. В последние годы жизни Великий Сеятель стал свидетелем первых всходов культуры и просвещения, семена которых сеял на общественной ниве. Ему довелось увидеть торжество идеалов, за которые боролся всю жизнь.

Основанная им "Экинчи" ("Сеятель") вызвала к жизни "Хеят" ("Жизнь") и "Фиюзат" ("Благо"), подготовила почву к появлению исторического "Молла Насреддина". Сложилась сеть национального театра и школ. Возросло число благотворительных обществ, были совершены важные шаги в просвещении. Заметно возросло число молодых людей, отправлявшихся на учебу в российские и европейские вузы. Национальное самосознание и чувство национального достоинства "расшевелили" большую часть общества.

"Величайшим облегчением для него было в эти дни жизненного заката то, что теперь уже он не был так одинок, как в начале своей деятельности. Его окружали любимые ученики, которые были верны его заветам, он уже видел, что народ просыпается от вековечной спячки, поднимается на свою защиту", - в этих словах дочери Гасан бека Гарибсолтан Меликовой была правда.

28 ноября 1907 года, в среду, в 11 часов утра, в доме на Старой Почтовой улице Гасан бек навеки смежил глаза. За день до смерти он, невзирая на все протесты семьи, в последний раз посетил редакцию "Каспия", большую часть дня провел там, - будто прощался.

Похороны Зардаби

Со смертью Гасан бека муж его старшей дочери Пери ханум - А.Топчубашев - оказался в положении аксакала-старейшины не только своей семьи, но и очага Меликовых. Но, так как в те скорбные дни Алимардан бек находился в Петербурге, где руководил особым Бюро помощи, организованным при Мусульманской фракции III Государственной думы, заботы по организации похорон Зардаби взяли на себя Ахмед бек Агаев, Гара бек Гарабеков, Али бек Гусейнзаде, Мамед Эмин Расулзаде, Гашим бек Везиров и другие известные представители интеллигенции, ведущие деятели национальной печати и просвещения.
В организации похорон принимали также активное участие Бакинская дума, просветительские общества "Ниджат", "Нашри-маариф", редакция "Каспия", работники других газет и журналов, издававшихся на русском и азербайджанском языках, учителя, студенты.

Хотя по мусульманским обычаям покойник, как правило, предается земле в день смерти, учитывая массовость желающих проститься с Гасан беком и множество намеченных мероприятий, похороны назначили на 30 ноября, пятницу, считающуюся особенно значимой в исламском мире.

В тот день с утра Старую Почтовую улицу, где жил Зардаби, и окрестные кварталы заполнил народ, люди разных национальностей.

Впервые чувство национального сплочения и единения, вызванное всеобщей скорбью по поводу кончины великого гражданина, азербайджанский народ продемонстрировал в этот ноябрьский день 1907 года, в день, когда Баку прощался с Гасан беком Зардаби.

Незадолго до смерти, оповещая родных и близких о своей последней воле, Гасан бек завещал:

"Я вас очень прошу: не устраивайте пышных похорон. Похороните меня просто. Средства, предусмотренные для расходов на похороны, переведите на счет общества по распространению грамотности среди мусульман. Это будет полезнее для людей, сталкивающихся с лишениями".

"Традиция и высокое уважение к почившему взяли верх, и общество не могло выполнить волю покойного, чтобы хоронили его просто, без всякой торжественности", - писала газета "Каспий" в редакционной статье "Похороны Гасан бека Меликова" 1 декабря 1907 года.

"В комнату беспрерывно вносили венки - вспоминала Гарибсолтан ханум. - Они были окаймлены широкими лентами и начертанными на них словами утешения. Было так много венков, что их и прибрать было невозможно".

Многолюдная траурная церемония, 30 ноября 1907 г., беспрецедентная в истории Баку, превратившаяся в манифестацию национальной воли, стало запоздалой акцией народной благородности, наградой, увенчавшей его великие деяния.

Поминальную молитву предстояло совершить в мечети Касум бека. Эта мечеть, сооруженная в 1896 году по проекту зодчего Мешади Мирзы Гафара Исмайлова на бывшей Карантинной (ныне улица Ази Асланова), имела выход на одну из основных бакинских магистралей - улицу Базарную (в советское время - улица Гуси Гаджиева, ныне проспект Азербайджан).

В 10 часов утра тело покойного в сопровождении представителей интеллигенции и высшего духовенства было доставлено в мечеть Касум бека. Толпа заполонила не только подворье и помещение храма, но и прилегающие улицы. Здесь под руководством казия Бакинской губернии, первого интерпретатора Корана на азербайджанский язык Мир Мохаммеда Керимаги и именитых богословов города было совершено отпевание покойного, прозвучали молитвы за упокой души.

От квартиры Зардаби, на всем протяжении последнего пути покойного, до мечети Касум бека, далее по Базарной до редакции "Каспия" (ныне сквер имени Сабира) по обе стороны дороги выстроились учащиеся всех русско-мусульманских школ в Баку (в ту пору в городе действовали одиннадцать таких школ, основанных Гасан беком). К ним присоединились и учащиеся - мусульмане реального училища под руководством директора И.В.Депревера.

Из корреспонденции "Похороны Гасан бека Меликова" в "Каспии" узнаем, что на церемонии похорон

"учителя-мусульмане возложили серебряный бивуар с биографией покойного, мусульманская драматическая труппа - серебряную лиру, газета "Иршад" - в золотой раме сохранившийся старый номер первой в Закавказье азербайджанской газеты "Экинчи", которую создал покойный, гимназисты-мусульмане - огромный портрет покойного в траурной рамке и др.".

В день похорон Зардаби в нескольких местах города состоялись неорганизованные прощальные митинги.

Первый многолюдный митинг также был проведен во дворе мечети.
Редактор газеты "Иршад" Ахмед бек Агаев в качестве неофициального руководителя "похоронной комиссии" произнес прощальное слово на азербайджанском языке, а известный врач и общественный деятель Кара бек Карабеков - на русском.
Затем выступили начальник Бакинской городской управы Н.В.Раевский, редактор журнала "Фиюзат" Али бек Гусейнзаде, от имени общества "Ниджат" - М.Э.Расулзаде, от имени священнослужителей - Ахунд Молла Ага Казизаде, от имени учителей - М.Х.Эфендиев, от имени общества "Нашри-Маариф" - И.Меликов (отец известной французской ориенталистки Ирен Меликофф - В.Г.), от имени бакинской грузинской диаспоры - М.А.Насадзе.

Ахмед бек Агаев, блестящий оратор, очень живо и убедительно описал жизненный путь Зардаби и его заслуги перед нацией:

„... что снискал Гасан бек бескорыстным служением? Прежде всего - порицание и хулу, которые мы учиняли ему; бедность и обнищание! Стоило ему открыть рот, как мы укоряли его: держи язык за зубами! Помалкивай! Ты беден! Ты сир! То есть мы корили его за то, что он тратил время на безвозмездное служение нам, нации, вместо того чтобы заняться зарабатыванием денег. Но этот мученик, этот подвижник нации, не отступившись ни перед какими нашими укорами, уколами, продолжая следовать по избранному пути с удивительным постоянством, посвящал все усилия делу пробуждения нации, служения народу своему..."

В своей речи произнесенной на русском языке Кара бек Карабеков охарактеризовал Зардаби не только как первого азербайджанца - выпускника университета, но и как "первый университет азербайджанского народа":

"Не найдется мусульманского интеллигента, который бы не обратился к нашему старейшему мусульманскому интеллигенту и нашему подлинному университету - Гасан беку, не получил бы от него совета. Он был первым пробудителем мусульман, погрузившихся в беспробудную спячку. Он создал первую газету. Он организовал первую мусульманскую театральную труппу. Он приложил усилия для открытия первых русско-мусульманских школ. Он первый призвал мусульманскую молодежь к школе, к просвещению"

Таким образом доктор Карабеков стремился разъяснить место, которое занимает Зардаби в истории национальной общественно-политической мысли и культуры.

Похоронная процессия проследовала по Базарной улице на Николаевскую (Коммунистическая - Истиглалийет).
Второй траурный митинг состоялся перед зданием, где размещалась редакция "Каспия". Здесь выступили сотрудник "Каспия" А.Олендский, редактор газеты "Таза хеят" ("Новая жизнь") Г.Везиров, наборщик типографии "Каспия" С.Куинджи.

Многотысячная процессия, продвигавшаяся вверх по Николаевской, еще раз приостановилась перед зданием Бакинской Думы (ныне здания исполнительной власти города).
Учитывая многолетнее участие Зардаби в Думе в качестве гласного, решили и здесь провести митинг в дань его памяти. Школьники в униформе и учителя выстроились по обе стороны Николаевской и дальше - до нынешней площади Азнефти.
На митинге перед Думой выступили гласный - азербайджанец Иса бек Ашурбеков, студент Бакинского реального училища, впоследствии один из 26-и бакинских комиссаров Миргасан Везиров и др.

Участники процессии, прежде, чем направиться на Шиховское кладбище в южных окрестностях Баку, сделали последнюю остановку на несколько минут на месте нынешней площади Азнефти.
Ахмед бек Агаев, ставший ведущим лицом в организации похорон, выразил благодарность от имени семьи покойного всем почитавшим его память. Одновременно напомнил, что, учитывая неблизкий путь и холодную погоду, не имеющие возможность проследовать дальше могут здесь же проститься с покойным.
Но большинство участников предпочли пройти пешком почти пять километров, чтобы проводить Гасан бека в последний путь.

Гарибсолтан Меликова, младшая из дочерей покойного, которой тогда шел 21-й год и которая учительствовала в русско-мусульманской женской школе Баку, впоследствии так вспоминала печальный момент прощания:

"Возле гроба, отдавая усопшему последние почести, стояли видные представители города, сохранившие на лицах благопристойное уныние, а за ними колыхалось живое море людских голов с лицами, изборожденными глубокими морщинами, следами безысходной нужды и великих страданий. И именно там в безыскусственной форме проявилось истинное горе. Эти бедные люди прощались со своим пламенным защитником и верным сыном".

В конце ноября и в первые декабрьские дни 1907 года кончина и похороны Зардаби стали одной из ведущих тем бакинских газет, выходивших на азербайджанском и русском языках. Не остались безучастными к печальному событию и бакинские русскоязычные газеты, а также петербургская пресса.

В памяти потомков

Спустя два месяца после кончины Гасан бека, 14 января 1908 года, Городская дума, с целью увековечения его памяти, рассмотрела вопрос о присвоении имени Зардаби Второй русско-мусульманской школе, а также учреждении стипендии его имени для студентов-азербайджанцев Московского университета.
В протоколе заседания Думы говорилось:

"28-го ноября прошлого года скончался почетный попечитель 2-ой русско-татарской школы, бывший гласный Городской думы, состоявшей долгое время членом училищной комиссии, Гасан бек Меликов.
Покойный всю свою жизнь посвятил делу служения городу Баку и своему народу, первый ратовал за открытие русско-татарских школ, первый толкал мусульманскую молодсжь на путь просвещения.
Все знают покойного как пример общественного деятеля, все знают заслуги его перед обществом. Чтобы достойным образом увековечить память покойного, училищная комиссия в заседании свосм 7 декабря 1907 г. постановила:
назвать 2-ю русско-татарскую школу, попечителем которой был покойный с самого еe открытия, именем Гасан бека Меликова, поставить его портреты как в школе, так и в двухклассном городском училище и учредить в память Меликова в Московском университете, в котором покойный окончил свос образование, одну стипендию для бедных мусульман, окончивших бакинское учебное заведение.
Если же откроется высшее учебное заведение на Кавказе, то стипендия должна быть переведена в это учебное заведение. Управа, вполне соглашаясь с определением училищной комиссии, просит таковое утвердить и ассигновать на предмет учреждения стипендии 350 руб., каковую сумму внести в смету 1908 г."

Дума, согласившаяся с решением комиссии по образованию, ассигновала с этой целью 350 рублей. Таким образом, в 1908-1917 годах одному студенту-азербайджанцу обеспечивалась возможность получить высшее образование за счет стипендии имени Зардаби.
Эта стипендия знаменательна и как факт исполнения последней воли Зардаби.

В 1937 году, по дате рождения, считавшейся наиболее точной, исполнялось 100-летие со дня рождения Зардаби. Однако в условиях разгула кровавой вакханалии по всей стране никто и не вспомнил об этой дате.
Именно в тот год превратили в руины и его последний приют. В связи с прокладкой Сальянского шоссе могила Зардаби, как и ряд других могил на Бибиэйбатском кладбище, попала в план "подлежащих сносу".
Однако в Советском Азербайджане не было создано ни комиссии по перезахоронению останков одного из великих сынов народа, ни приглашены представители духовенства и соответствующие специалисты, ни сделаны фотографии и фотохроники. В газетах не появилось даже короткой заметки. Ограничились только информированием близких Гасан бека о том, чтобы в течение 24 часов они перезахоронили покойного в другом месте, в противном случае могила вместе с другими "бесхозными" захоронениями будет сравнена с землей...
Останки Гасан бека, на чьи похороны собрались многотысячные толпы, два-три случайных человека, нанятых его дочерью Гарибсолтан, сложили в деревянный ящик и перевезли в трамвае (!) на городское кладбище.

Следующие двадцать лет своей "потусторонней" жизни Зардаби провел в безымянной могиле рядом с последним пристанищем своей жены Ханифы ханум Абаевой-Меликовой.

Лишь в 1957 году, в начале хрущевской "оттепели", благодаря усилиям таких патриотов-интеллигентов, как Аббас Заманов и Шихали Курбанов, удалось установить его "подпольную" могилу и предать земле останки в окончательном пристанище - в Аллее почетного захоронения.

Громогласные обещания окружить вниманием и заботой семью и детей Зардаби, "не испивших до дна чашу знания", произнесенные в дни прощания, так и остались обещаниями. Трудно назвать какой-либо важный, запомнившийся шаг в этом направлении, предпринятый за время трех сменявших друг друга властей (царизм, кратковременная независимость и советский режим).
Лишь полвека спустя после смерти Г. Зардаби, во второй половине 1950-х годов, в пору некоторой либерализации советского режима, с имени Зардаби было снято необъявленное табу.

Сегодня в Баку существует улица Зардаби, ранее носившая название улицей XI Красной Армии.

Семья Гасан бека Зардаби

В 1872 году Гасан бек создал семью с одной из первых выпускниц-мусульманок Тифлисского института благородных девиц - балкаркой Ханифой ханум Абаевой (1856-1928). И в лице этой самоотверженной, патриотичной женщины обрел близкого друга и сподвижницу, сопоставимую в истории национальной культуры и общественной мысли с верной соратницей и спутницей жизни великого Мирзы Джалила - Гамидой ханум Джаваншир-Мамедкулизаде.

От этого брака у них родились четверо детей. Старшая дочь - Пери ханум Меликова (1873-1947), как было отмечено выше, в 1894 году построила семью с А.Топчубашевым. В 1919 году Пери ханум уехала в Париж, к супругу, а после падения Азербайджанской Демократической Республики разделила с ним все тяготы и невзгоды эмигрантской жизни. Скончалась в 1947 году в Париже.

О старшем сыне Зардаби - Мидхат беке Меликове (1879 - ?) пока что не удалось раздобыть каких-либо достоверных сведений.

Третья из детей, несколько раз упомянутая выше Гарибсолтан Меликова (1886-1967) была единственной представительницей семьи Зардаби, оставшейся в Азербайджане. Она учительствовала в Баку, Гяндже и Зардабе, написала об отце проникновенные, насыщенные живыми, теплыми штрихами воспоминания. Несмотря на "неблагоприятную" по тем временам графу - проживание сестры, племянников и младшего брата за границей, ей удалось каким-то чудом избежать жерновов советской репрессивной машины; в 1949 году дочь Зардаби даже была удостоена звания заслуженного учителя Азербайджана.

Но тяжелое материальное положение и моральные невзгоды, притеснения и преследования, с которыми ей довелось столкнуться, не прошли бесследно. Так и не сумевшая построить семейный очаг, влачившая бедное и одинокое существование, она претерпела психическое расстройство, долгое время лечилась от различных напастей.

Младший сын Гасан бека - Сафвет бек Меликов (1891-1975).

Источники:
Википедия
Вилаят Гулиев. «Прощание с Великим Сеятелем“ (газета «Эхо»)
Проф. Рахман БАДАЛОВ. Зардаби (портал культуры и искусства kultura.az)