Ksp (обсуждение | вклад) |
Ksp (обсуждение | вклад) |
||
| (не показано 10 промежуточных версий 2 участников) | |||
| Строка 1: | Строка 1: | ||
| + | == Ильинский 2-й Николай Васильевич, майор == | ||
| + | |||
| + | '''В РАБОТЕ!''' | ||
| − | |||
Командир [[206-й пехотный Сальянский полк|Каспийского морского батальона]] (креп. Ленкорань)<ref>Впоследствии батальон был переведен в Баку и переформирован в Сальянский полк.</ref>; <br>11.08.1824-26.03.29 гг. | Командир [[206-й пехотный Сальянский полк|Каспийского морского батальона]] (креп. Ленкорань)<ref>Впоследствии батальон был переведен в Баку и переформирован в Сальянский полк.</ref>; <br>11.08.1824-26.03.29 гг. | ||
| + | |||
| + | Родился в 1790 году, сын богатого калужского помещика.<br> | ||
| + | Перед самой Отечественной войной 1812 года поступил подпрапорщиком в Одесский пехотный полк.<br> | ||
| + | При обороне Смоленска 4 и 5 августа добровольно вызвался в стрелки, все время находился впереди и был ранен в левую ногу. Оставшись в строю, храбрый подпрапорщик участвовал 26 августа в сражении при Бородино, снова был ранен пулей в левую икру. После операции на поле боя и удалении пули был отправлен на лечение в Ярославль. Был представлен к Знаку отличия военного ордена св. Георгия, но представление затерялось и, несмотря на ходатайство начальства, Георгиевский крест он так и не получил.<br> | ||
| + | Вскоре Ильинский вернулся в армию и участвовал в сражениях при Тарутино и Малоярославце.<br> | ||
| + | 29 ноября 1812 г. произведен в прапорщики, и через месяц переведен в Лейб-гвардии Преображенский полк.<br> | ||
| + | Награжден серебряной медалью за 1812 г.<br> | ||
| + | |||
| + | В 1820 году женился на петербургской актрисе и из-за этого мезальянса вынужден был оставить гвардию. Отец отказался принять его с женой-неровней, и 29 июля 1820 года Ильинский отправился служить на Кавказ, майором в Грузинский гренадерский полк.<br> | ||
| + | Несколько лет был в Грузии Телавским уездным воинским начальником.<br> | ||
| + | 11 августа 1824 года майор Ильинский назначен командиром Каспийского морского батальона и комендантом крепости Ленкорань.<br> | ||
По сведениям на 1829 г.: майор Ильинский 2-й, командир Каспийского морского батальона, имеет серебряную медаль за 1812 г.<br>В 1831 г. майор Ильинский 2-й – офицер [[206-й пехотный Сальянский полк|линейного Грузинского № 8 батальона]]<ref>В 1830 г. Каспийский морской батальон переформирован в Грузинский линейный №8 батальон.</ref> (командир – подполковник Корниенко).<br> | По сведениям на 1829 г.: майор Ильинский 2-й, командир Каспийского морского батальона, имеет серебряную медаль за 1812 г.<br>В 1831 г. майор Ильинский 2-й – офицер [[206-й пехотный Сальянский полк|линейного Грузинского № 8 батальона]]<ref>В 1830 г. Каспийский морской батальон переформирован в Грузинский линейный №8 батальон.</ref> (командир – подполковник Корниенко).<br> | ||
---- | ---- | ||
'''''Из книги: Потто В.Кавказская война.Том 3.Персидская война 1826-1828 гг.'''''<br><br> | '''''Из книги: Потто В.Кавказская война.Том 3.Персидская война 1826-1828 гг.'''''<br><br> | ||
| − | "Талышинское ханство занимал тогда только один Каспийский морской батальон, силой в семьсот штыков, подкрепленный сотней казаков; а комендантом Ленкорани и вместе управлявшим Талышинским ханством был майор Ильинский. <br>Судьба этого человека не лишена трагичности. Он служил прежде в Преображенском полку, женился в Петербурге на актрисе, даже не первоклассной, и вследствие того должен был оставить гвардию. Отец его, старый богатый помещик, отказался принять его с женой-неровней,– и Ильинский отправился служить на Кавказ. Там он занимал одно время место телавского уездного начальника, но вследствие какой-то истории был сменен и получил в командование Каспийский батальон, с назначением вместе с тем и комендантом Ленкоранской крепости. В Ленкорани он лишился жены, затосковал, начал пить, распустил батальон и, в заключение, перед самой войной, увез вдову какого-то знатного хана, с тем, чтобы ее окрестить и жениться на ней. Последнее, само по себе незначительное, обстоятельство взволновало татар, и теперь, при неожиданном вторжении персиян, не осталось без влияния на общий ход дел: оскорбленные жители тем легче переходили к открытому восстанию.<br>…В начале июня тогдашний владетель ханства, Мир-Хассан-хан, вдруг, без всякой видимой причины, бежал из Ленкорани в Персию, бросив семейство, не успевшее последовать за ним и задержанное русскими. Побег Мир-Хассан-хана был тем страннее и необъяснимее, что со стороны России не было к нему подано ни малейшего повода, а ханский род издавна отличался верностью. Отец Хассана представлял неоднократные доказательства не только преданности русским, но и непримиримой вражды к персиянам. И сам Хассан, в 1812 году, укрепившись в горах, выдержал от персиян жестокую блокаду; талышинцы тогда переели всех своих лошадей и верблюдов, но не сдались и были выручены Котляревским. Эту черту семейной верности сохранила даже теперь сестра хана, Бёюк- | + | "Талышинское ханство занимал тогда только один Каспийский морской батальон, силой в семьсот штыков, подкрепленный сотней казаков; а комендантом Ленкорани и вместе управлявшим Талышинским ханством был майор Ильинский. <br>Судьба этого человека не лишена трагичности. Он служил прежде в Преображенском полку, женился в Петербурге на актрисе, даже не первоклассной, и вследствие того должен был оставить гвардию. Отец его, старый богатый помещик, отказался принять его с женой-неровней,– и Ильинский отправился служить на Кавказ. Там он занимал одно время место телавского уездного начальника, но вследствие какой-то истории был сменен и получил в командование Каспийский батальон, с назначением вместе с тем и комендантом Ленкоранской крепости. В Ленкорани он лишился жены, затосковал, начал пить, распустил батальон и, в заключение, перед самой войной, увез вдову какого-то знатного хана, с тем, чтобы ее окрестить и жениться на ней. Последнее, само по себе незначительное, обстоятельство взволновало татар, и теперь, при неожиданном вторжении персиян, не осталось без влияния на общий ход дел: оскорбленные жители тем легче переходили к открытому восстанию.<br>…В начале июня тогдашний владетель ханства, Мир-Хассан-хан, вдруг, без всякой видимой причины, бежал из Ленкорани в Персию, бросив семейство, не успевшее последовать за ним и задержанное русскими. Побег Мир-Хассан-хана был тем страннее и необъяснимее, что со стороны России не было к нему подано ни малейшего повода, а ханский род издавна отличался верностью. Отец Хассана представлял неоднократные доказательства не только преданности русским, но и непримиримой вражды к персиянам. И сам Хассан, в 1812 году, укрепившись в горах, выдержал от персиян жестокую блокаду; талышинцы тогда переели всех своих лошадей и верблюдов, но не сдались и были выручены Котляревским. Эту черту семейной верности сохранила даже теперь сестра хана, Бёюк-ханум. Узнав об измене брата, она удалилась в Баку, приняла христианство<ref>При крещении получила имя Александра Николаевна. Крестным отцом ее был император Николай I.</ref> и добровольно отказалась от всех деревень, принадлежавших ей в Талышинском ханстве, получив, взамен их, пожизненную пенсию в тысячу двести рублей.<br>Непонятный побег хана скоро нашел свое объяснение в персидской войне. И едва Аббас-Мирза<ref>Персидский принц, наследник престола, командовал персидскими войсками во время русско-персидской войны 1826-1828 гг.</ref> вошел в Карабаг, как и Мир-Хассан-хан со значительным персидским отрядом явился в Талышинское ханство…<br>Хассан напал с персидскими войсками на разбросанные посты Каспийского батальона, вырезал небольшой русский гарнизон в Акерване и, потребовав новых подкреплений, направился к Ленкорани. Ленкорань была уже не той сильной крепостью, которую когда-то брал Котляревский; самый наружный вид ее совершенно изменился: укрепления были разрушены, казармы срыты бурунами. Море, обрушив часть берега, подошло к самым стенам укрепления, поглотив даже кладбище, где покоились вечным сном герои штурма Котляревского. Ильинский, со своей стороны, не мог рассчитывать ни на какую помощь. Ближайшие к нему русские войска находились за двести двадцать верст, в Ширвани, которая и сама нуждалась в охране, да и эти резервы состояли всего из двух рот егерей, занимавших Старую Шемаху. К счастью, на Ленкоранский рейд в то время прибыла часть Каспийской флотилии, под начальством капитан-лейтенанта барона Левендаля. Она забрала из Ленкорани батальонный лазарет, цейхгауз, солдатские семейства, а также армян и талышинских татар, искавших в укреплении убежища, и для безопасности перевезла их на остров Сару. Избавившись от лишнего населения и тяжестей, Ильинскому стало значительно легче защищаться.<br>Наскоро привел он Ленкорань в кое-какое оборонительное состояние, исправил по местам укрепления, вырубил окольный лес и, усилив свою артиллерию шестифунтовым чугунным орудием, взятым с одного из корветов,– приготовился к защите. Свой лагерь он истребил, сжег дома бежавших талышинцев, а с остатками своего батальона вошел в Ленкоранскую крепость, выдержав при этом сильную перестрелку с подошедшими уже войсками талышинского хана.<br>С талышинским ханом пришел персидский отряд настолько значительный и располагавший притом таким большим числом гребных судов, что мог свободно обложить Ленкорань и с моря, и с суши. Вокруг крепости, действительно, потянулись сильные земляные окопы, а неприятельские киржимы (длинные лодки) стали на рейде и так строго охраняли море, что мичман Соковнин, посланный на вооруженном катере от Левендаля к Ильинскому с какими-то депешами, не мог пробиться в Ленкорань, и должен был вернуться к своей флотилии.<br>Между тем персияне, распространяясь по берегу все дальше и дальше, овладели Сальянами на Куре и Кизил-Агачем,– двумя важнейшими пунктами к северу от Ленкорани. Содержатель Сальянских вод и русский офицер, поручик Кордиков, были взяты в плен; семейство преданного русским Ашим-хана ограблено, и сам он погиб. Множество людей захвачено было также на рыбных промыслах и перерезано, так как персияне платили по двадцать червонцев за русскую голову. Не больше двухсот человек из них, вместе с русской командой из двух офицеров и тридцати пяти солдат, спаслись только тем, что бросились в море, доплыли до русской шхуны и на ней благополучно добрались до острова Сары.<br>Как только – это было 26 июля – известие о взятии Сальян достигло персидского стана, персияне отправили к Ильинскому парламентера с требованием немедленно сдать им и Ленкоранскую крепость.<br>“Сим объявляю,– писал коменданту персидский военачальник, мулла Мир-Азис,– что по велению Бога какая была к вам милость, то оной уже больше от Него не будет, а должна она излиться теперь на персиян. Мы были унижены Аллахом и теперь должны повыситься,– так гласит святой шариат наш. Сальяны уже взяты, и какие были солдаты ваши – те побиты; киржимы, доставлявшие вам провиант, захвачены. Все, осмелившиеся противиться нам, преданы смерти, и головы их доставлены на Муганскую степь, к шахсеванцам, где за каждую из них платят по двадцать червонцев награды”.<br>Перечисляя затем все силы, которыми располагает шах, Мир-Азис говорит, что двенадцать тысяч сарбазов, и с ними шахский сын Али-Наги-Мирза, стоят под Ленкоранью и ждут только мановения его, Мир-Азиса, чтобы истребить неверных и выкрасить их кровью волны Каспийского моря.<br>“Если вы сдадите мне крепость без боя,– говорил Мир-Азис в заключение своего письма, обращаясь уже лично к Ильинскому, то вас никто не обидит; если захотите служить великому нашему государю,– будете одарены его щедротами; и я вам порукой, что над всеми солдатами, находящимися у вас, вы будете начальником. Не захотите принять этих условий, то именем Создателя возвещаю вам, что преданы будете смерти и никакой пощады вам не будет”.<br>В крепости собрался военный совет. Общее убеждение оказалось таково, что держаться в полуразрушенных укреплениях невозможно. Того же мнения был и начальник Каспийской флотилии, тем более, что русские суда, стоявшие на открытом рейде, при сильных ветрах не могли ничем помочь гарнизону. Оставление Ленкорани было решено единогласно.<br>В ту же ночь, едва взошла луна, русская флотилия в полном своем составе приблизилась к крепости. Командант зажег Ленкорань и, посадив все войска на суда, отплыл на остров Сару, оставив персиянам одни развалины. Весь багаж и пять медных орудий были увезены; но чугунную пушку, взятую с корвета, перевезти не успели, и она, впрочем, заклепанная, оставлена была неприятелю. Теперь все Талышинское ханство было в руках персиян. Тем не менее, Ермолов был весьма доволен действиями отряда Ильинского или, по крайней мере, результатами их.<br>“Отступление Каспийского батальона,– говорит он в своем донесении,– почитаю я весьма счастливым событием, ибо в действии против него уже были два регулярные батальона с артиллерией, к которым возмутившийся талышинский хан присоединился сам с четырехтысячной милицией. Неприятель не сумел воспрепятствовать отплытию Каспийского батальона, и сие по расторопности морских офицеров совершилось без всякой потери (если не считать покинутого нами заклепанного орудия), на мелких судах, которые захватили у жителей. Несколько времени после и батальон остался бы без защиты против неприятеля, несравненно превосходнейшего”.<br>Пока Ильинский крепко основался на острове Саре, трехтысячный персидский отряд, приведенный беглым Гуссейн-Кули-ханом, убийцей Цицианова, обложил Баку. Трудно было подать туда какую-нибудь помощь с острова, так как все Каспийское море покрылось многочисленной персидской гребной, вооруженной фальконетами, флотилией, которая преследовала русские суда, не давая им возможности пристать к западным берегам моря. Однако же, хотя и с большим трудом, удалось перевести в Баку две роты Каспийского батальона, что было очень кстати, так как в крепости защищались всего три роты местного гарнизонного батальона. Полковник барон Розен, бывший тогда комендантом в Баку, опасаясь измены, нашел необходимым выслать из крепости всех жителей, за исключением лишь нескольких стариков да еще семейства преданного России Казим-бека, некогда друга и наперсника Гуссейн-Кули-хана. В то же время он искусно расположил свои небольшие силы, воодушевил гарнизон и делал вылазки с величайшим успехом. Персияне несколько раз ходили на штурм с лестницами, но всякий раз были отбиваемы. После бесплодных усилий одолеть крепость открытой силой, Гуссейн обложил Баку с моря и с суши. Были слухи, что неприятель помышлял даже перерыть канал, снабжающий город извне пресной водой,– единственный источник для продовольствия жителей. Положение Баку становилось весьма опасным. К счастью, персияне не воспользовались выгодами своего положения и дали гарнизону возможность продержаться до тех пор, пока изменившиеся обстоятельства войны не вынудили самих персиян оставить блокаду города."<br> |
''1826 г.'' | ''1826 г.'' | ||
| − | '''''Всеподданнейший рапорт ген. Ермолова, от 30-го июля 1826 г.'''''<ref>Рапорт был написан в то время, когда Ермолов еще не имел сведений о происходящем в Ленкорани и действиях майора Ильинского. После получения всех сведений о событиях в Ленкорани Ермолов изменил свое мнение об Ильинском и был вполне доволен его действиями. Но написанный рапорт | + | '''''Всеподданнейший рапорт ген. Ермолова, от 30-го июля 1826 г.'''''<ref>Рапорт был написан в то время, когда Ермолов еще не имел сведений о происходящем в Ленкорани и действиях майора Ильинского. После получения всех сведений о событиях в Ленкорани Ермолов изменил свое мнение об Ильинском и был вполне доволен его действиями. Но написанный рапорт сыграл трагическую роль в судьбе Ильинского. 20 августа 1826 г. император Николай I распорядился предать Ильинского военному суду "за постыдную робость и неспособность к командованию".</ref><br><br> |
"…Изменивший Талышинский хан, по возбуждению персиян, напал на отделенные посты от Каспийского морского батальона, по нерасторопности командира оного майора Ильинского не собранные вместе и хотя отчаянно защищались они, но потеря с нашей стороны в разных сшибках весьма чувствительна. Я послал штаб-офицера сменить неспособного и робкого майора Ильинского и вывести войска из Талышинского ханства, которого сохранить невозможно…" | "…Изменивший Талышинский хан, по возбуждению персиян, напал на отделенные посты от Каспийского морского батальона, по нерасторопности командира оного майора Ильинского не собранные вместе и хотя отчаянно защищались они, но потеря с нашей стороны в разных сшибках весьма чувствительна. Я послал штаб-офицера сменить неспособного и робкого майора Ильинского и вывести войска из Талышинского ханства, которого сохранить невозможно…" | ||
| Строка 19: | Строка 32: | ||
<references/> | <references/> | ||
| + | |||
| + | [Статья не окончена.] | ||
<br>Литература:<br> | <br>Литература:<br> | ||
| Строка 25: | Строка 40: | ||
3. АКАК, Том 6, часть 2. № 651, стр. 357.-Тифлис, 1875<br> | 3. АКАК, Том 6, часть 2. № 651, стр. 357.-Тифлис, 1875<br> | ||
4. АКАК, Том 7, №472, стр.519.-Тифлис, 1878<br> | 4. АКАК, Том 7, №472, стр.519.-Тифлис, 1878<br> | ||
| + | 5. Кибовский А., Леонов О. 300 лет Российской морской пехоте. Том 1. (1705-1855). - М.,2008<br> | ||
--[[Участник:Ksp|Ksp]] 11:46, 11 августа 2012 (CEST) | --[[Участник:Ksp|Ksp]] 11:46, 11 августа 2012 (CEST) | ||
| + | |||
| + | [[Category:Военные]] | ||
В РАБОТЕ!
Командир Каспийского морского батальона (креп. Ленкорань)[1];
11.08.1824-26.03.29 гг.
Родился в 1790 году, сын богатого калужского помещика.
Перед самой Отечественной войной 1812 года поступил подпрапорщиком в Одесский пехотный полк.
При обороне Смоленска 4 и 5 августа добровольно вызвался в стрелки, все время находился впереди и был ранен в левую ногу. Оставшись в строю, храбрый подпрапорщик участвовал 26 августа в сражении при Бородино, снова был ранен пулей в левую икру. После операции на поле боя и удалении пули был отправлен на лечение в Ярославль. Был представлен к Знаку отличия военного ордена св. Георгия, но представление затерялось и, несмотря на ходатайство начальства, Георгиевский крест он так и не получил.
Вскоре Ильинский вернулся в армию и участвовал в сражениях при Тарутино и Малоярославце.
29 ноября 1812 г. произведен в прапорщики, и через месяц переведен в Лейб-гвардии Преображенский полк.
Награжден серебряной медалью за 1812 г.
В 1820 году женился на петербургской актрисе и из-за этого мезальянса вынужден был оставить гвардию. Отец отказался принять его с женой-неровней, и 29 июля 1820 года Ильинский отправился служить на Кавказ, майором в Грузинский гренадерский полк.
Несколько лет был в Грузии Телавским уездным воинским начальником.
11 августа 1824 года майор Ильинский назначен командиром Каспийского морского батальона и комендантом крепости Ленкорань.
По сведениям на 1829 г.: майор Ильинский 2-й, командир Каспийского морского батальона, имеет серебряную медаль за 1812 г.
В 1831 г. майор Ильинский 2-й – офицер линейного Грузинского № 8 батальона[2] (командир – подполковник Корниенко).
Из книги: Потто В.Кавказская война.Том 3.Персидская война 1826-1828 гг.
"Талышинское ханство занимал тогда только один Каспийский морской батальон, силой в семьсот штыков, подкрепленный сотней казаков; а комендантом Ленкорани и вместе управлявшим Талышинским ханством был майор Ильинский.
Судьба этого человека не лишена трагичности. Он служил прежде в Преображенском полку, женился в Петербурге на актрисе, даже не первоклассной, и вследствие того должен был оставить гвардию. Отец его, старый богатый помещик, отказался принять его с женой-неровней,– и Ильинский отправился служить на Кавказ. Там он занимал одно время место телавского уездного начальника, но вследствие какой-то истории был сменен и получил в командование Каспийский батальон, с назначением вместе с тем и комендантом Ленкоранской крепости. В Ленкорани он лишился жены, затосковал, начал пить, распустил батальон и, в заключение, перед самой войной, увез вдову какого-то знатного хана, с тем, чтобы ее окрестить и жениться на ней. Последнее, само по себе незначительное, обстоятельство взволновало татар, и теперь, при неожиданном вторжении персиян, не осталось без влияния на общий ход дел: оскорбленные жители тем легче переходили к открытому восстанию.
…В начале июня тогдашний владетель ханства, Мир-Хассан-хан, вдруг, без всякой видимой причины, бежал из Ленкорани в Персию, бросив семейство, не успевшее последовать за ним и задержанное русскими. Побег Мир-Хассан-хана был тем страннее и необъяснимее, что со стороны России не было к нему подано ни малейшего повода, а ханский род издавна отличался верностью. Отец Хассана представлял неоднократные доказательства не только преданности русским, но и непримиримой вражды к персиянам. И сам Хассан, в 1812 году, укрепившись в горах, выдержал от персиян жестокую блокаду; талышинцы тогда переели всех своих лошадей и верблюдов, но не сдались и были выручены Котляревским. Эту черту семейной верности сохранила даже теперь сестра хана, Бёюк-ханум. Узнав об измене брата, она удалилась в Баку, приняла христианство[3] и добровольно отказалась от всех деревень, принадлежавших ей в Талышинском ханстве, получив, взамен их, пожизненную пенсию в тысячу двести рублей.
Непонятный побег хана скоро нашел свое объяснение в персидской войне. И едва Аббас-Мирза[4] вошел в Карабаг, как и Мир-Хассан-хан со значительным персидским отрядом явился в Талышинское ханство…
Хассан напал с персидскими войсками на разбросанные посты Каспийского батальона, вырезал небольшой русский гарнизон в Акерване и, потребовав новых подкреплений, направился к Ленкорани. Ленкорань была уже не той сильной крепостью, которую когда-то брал Котляревский; самый наружный вид ее совершенно изменился: укрепления были разрушены, казармы срыты бурунами. Море, обрушив часть берега, подошло к самым стенам укрепления, поглотив даже кладбище, где покоились вечным сном герои штурма Котляревского. Ильинский, со своей стороны, не мог рассчитывать ни на какую помощь. Ближайшие к нему русские войска находились за двести двадцать верст, в Ширвани, которая и сама нуждалась в охране, да и эти резервы состояли всего из двух рот егерей, занимавших Старую Шемаху. К счастью, на Ленкоранский рейд в то время прибыла часть Каспийской флотилии, под начальством капитан-лейтенанта барона Левендаля. Она забрала из Ленкорани батальонный лазарет, цейхгауз, солдатские семейства, а также армян и талышинских татар, искавших в укреплении убежища, и для безопасности перевезла их на остров Сару. Избавившись от лишнего населения и тяжестей, Ильинскому стало значительно легче защищаться.
Наскоро привел он Ленкорань в кое-какое оборонительное состояние, исправил по местам укрепления, вырубил окольный лес и, усилив свою артиллерию шестифунтовым чугунным орудием, взятым с одного из корветов,– приготовился к защите. Свой лагерь он истребил, сжег дома бежавших талышинцев, а с остатками своего батальона вошел в Ленкоранскую крепость, выдержав при этом сильную перестрелку с подошедшими уже войсками талышинского хана.
С талышинским ханом пришел персидский отряд настолько значительный и располагавший притом таким большим числом гребных судов, что мог свободно обложить Ленкорань и с моря, и с суши. Вокруг крепости, действительно, потянулись сильные земляные окопы, а неприятельские киржимы (длинные лодки) стали на рейде и так строго охраняли море, что мичман Соковнин, посланный на вооруженном катере от Левендаля к Ильинскому с какими-то депешами, не мог пробиться в Ленкорань, и должен был вернуться к своей флотилии.
Между тем персияне, распространяясь по берегу все дальше и дальше, овладели Сальянами на Куре и Кизил-Агачем,– двумя важнейшими пунктами к северу от Ленкорани. Содержатель Сальянских вод и русский офицер, поручик Кордиков, были взяты в плен; семейство преданного русским Ашим-хана ограблено, и сам он погиб. Множество людей захвачено было также на рыбных промыслах и перерезано, так как персияне платили по двадцать червонцев за русскую голову. Не больше двухсот человек из них, вместе с русской командой из двух офицеров и тридцати пяти солдат, спаслись только тем, что бросились в море, доплыли до русской шхуны и на ней благополучно добрались до острова Сары.
Как только – это было 26 июля – известие о взятии Сальян достигло персидского стана, персияне отправили к Ильинскому парламентера с требованием немедленно сдать им и Ленкоранскую крепость.
“Сим объявляю,– писал коменданту персидский военачальник, мулла Мир-Азис,– что по велению Бога какая была к вам милость, то оной уже больше от Него не будет, а должна она излиться теперь на персиян. Мы были унижены Аллахом и теперь должны повыситься,– так гласит святой шариат наш. Сальяны уже взяты, и какие были солдаты ваши – те побиты; киржимы, доставлявшие вам провиант, захвачены. Все, осмелившиеся противиться нам, преданы смерти, и головы их доставлены на Муганскую степь, к шахсеванцам, где за каждую из них платят по двадцать червонцев награды”.
Перечисляя затем все силы, которыми располагает шах, Мир-Азис говорит, что двенадцать тысяч сарбазов, и с ними шахский сын Али-Наги-Мирза, стоят под Ленкоранью и ждут только мановения его, Мир-Азиса, чтобы истребить неверных и выкрасить их кровью волны Каспийского моря.
“Если вы сдадите мне крепость без боя,– говорил Мир-Азис в заключение своего письма, обращаясь уже лично к Ильинскому, то вас никто не обидит; если захотите служить великому нашему государю,– будете одарены его щедротами; и я вам порукой, что над всеми солдатами, находящимися у вас, вы будете начальником. Не захотите принять этих условий, то именем Создателя возвещаю вам, что преданы будете смерти и никакой пощады вам не будет”.
В крепости собрался военный совет. Общее убеждение оказалось таково, что держаться в полуразрушенных укреплениях невозможно. Того же мнения был и начальник Каспийской флотилии, тем более, что русские суда, стоявшие на открытом рейде, при сильных ветрах не могли ничем помочь гарнизону. Оставление Ленкорани было решено единогласно.
В ту же ночь, едва взошла луна, русская флотилия в полном своем составе приблизилась к крепости. Командант зажег Ленкорань и, посадив все войска на суда, отплыл на остров Сару, оставив персиянам одни развалины. Весь багаж и пять медных орудий были увезены; но чугунную пушку, взятую с корвета, перевезти не успели, и она, впрочем, заклепанная, оставлена была неприятелю. Теперь все Талышинское ханство было в руках персиян. Тем не менее, Ермолов был весьма доволен действиями отряда Ильинского или, по крайней мере, результатами их.
“Отступление Каспийского батальона,– говорит он в своем донесении,– почитаю я весьма счастливым событием, ибо в действии против него уже были два регулярные батальона с артиллерией, к которым возмутившийся талышинский хан присоединился сам с четырехтысячной милицией. Неприятель не сумел воспрепятствовать отплытию Каспийского батальона, и сие по расторопности морских офицеров совершилось без всякой потери (если не считать покинутого нами заклепанного орудия), на мелких судах, которые захватили у жителей. Несколько времени после и батальон остался бы без защиты против неприятеля, несравненно превосходнейшего”.
Пока Ильинский крепко основался на острове Саре, трехтысячный персидский отряд, приведенный беглым Гуссейн-Кули-ханом, убийцей Цицианова, обложил Баку. Трудно было подать туда какую-нибудь помощь с острова, так как все Каспийское море покрылось многочисленной персидской гребной, вооруженной фальконетами, флотилией, которая преследовала русские суда, не давая им возможности пристать к западным берегам моря. Однако же, хотя и с большим трудом, удалось перевести в Баку две роты Каспийского батальона, что было очень кстати, так как в крепости защищались всего три роты местного гарнизонного батальона. Полковник барон Розен, бывший тогда комендантом в Баку, опасаясь измены, нашел необходимым выслать из крепости всех жителей, за исключением лишь нескольких стариков да еще семейства преданного России Казим-бека, некогда друга и наперсника Гуссейн-Кули-хана. В то же время он искусно расположил свои небольшие силы, воодушевил гарнизон и делал вылазки с величайшим успехом. Персияне несколько раз ходили на штурм с лестницами, но всякий раз были отбиваемы. После бесплодных усилий одолеть крепость открытой силой, Гуссейн обложил Баку с моря и с суши. Были слухи, что неприятель помышлял даже перерыть канал, снабжающий город извне пресной водой,– единственный источник для продовольствия жителей. Положение Баку становилось весьма опасным. К счастью, персияне не воспользовались выгодами своего положения и дали гарнизону возможность продержаться до тех пор, пока изменившиеся обстоятельства войны не вынудили самих персиян оставить блокаду города."
1826 г.
Всеподданнейший рапорт ген. Ермолова, от 30-го июля 1826 г.[5]
"…Изменивший Талышинский хан, по возбуждению персиян, напал на отделенные посты от Каспийского морского батальона, по нерасторопности командира оного майора Ильинского не собранные вместе и хотя отчаянно защищались они, но потеря с нашей стороны в разных сшибках весьма чувствительна. Я послал штаб-офицера сменить неспособного и робкого майора Ильинского и вывести войска из Талышинского ханства, которого сохранить невозможно…"
Предписание генерала от инфантерии Ермолова генерал-майору фон-Краббе[6], от 25 августа 1826 г, № 307
"…Извольте уведомить меня, вышел ли из Ленкорани Каспийский морской батальон и переведен ли он в Баку? Посланный от меня майор Корниенко не мог уже проехать, и потому прикажите неспособному и робкому майору Ильинскому сдать батальон, кому Вы назначить изволите, впредь до настоящего начальника…"
[Статья не окончена.]
Литература:
1. Список генералам, штаб- и обер-офицерам всей Российской армии, с показанием чинов, фамилий и знаков отличия. - Санкт-Петербург: Воен. тип. Главного штаба: 1829.
2. Потто В. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. Том 3. Персидская война 1826-1828 гг.- СПб. 1888
3. АКАК, Том 6, часть 2. № 651, стр. 357.-Тифлис, 1875
4. АКАК, Том 7, №472, стр.519.-Тифлис, 1878
5. Кибовский А., Леонов О. 300 лет Российской морской пехоте. Том 1. (1705-1855). - М.,2008
--Ksp 11:46, 11 августа 2012 (CEST)
