(1881 – 1937).
Родился в Тутаеве Ярославской губ. в семье уральского казака. Позднее семья переехала в Кинешму Костромской губ. В 1900 г. окончил гимназию во Владимире, поступил в Петербургский технологический институт. Каникулы проводил в Кинешме, где еще в 1896 г. возглавил небольшой политический кружок на местном химическом заводе, позднее стал организатором местной ячейки РСДРП. В 1902-1904 гг. участвовал в студенческом движении в Петербурге, в 1902 г. был арестован на три месяца за противоправительственную деятельность. В 1905 г. – женился на Ванде Густавовне (ее девичья фамилия пока не установлена, в 1906 г. у них родился сын Юрий, в будущем – инженер-электрик «Мосэнерго»), был из-бран в члены Бюро РСДРП и в том же году делегирован Кинешемской организацией на 4-й (объединительный) съезд РСДРП в Стокгольме, где выступал под псевдонимом Андриа-нов, поддерживал линию В.И. Ульянова-Ленина. В связи с многочисленными арестами в конце 1906 г. в Кинешме больше там не пока-зывался и вообще «прекратил заниматься политикой, а решил посвятить себя технике». В 1903-06 гг. работал практикантом в обществе «Электрическая сила» в Баку. Считался вторым, после А.В. Винтера, выдающимся инженером из практикантов Р.Э. Классона. Тех-нологический институт окончил в 1907-м, с этого времени на Раушской станции – инже-нер, помощник заведующего, с 1916 г. – заведующий, сменил Н.И. Зауэра (проектировал и вел переустройство станции с увеличением ее мощности с 32 000 до 80 000 л.с.). В 1912-14 гг. руководил проектированием «Электропередачи». <…>Февральскую революцию, как и большинство работников станции, Виктор Дмитриевич принял с энтузиазмом. На одном большом собрании инженеров в помеще-нии Политехнического музея, наряду с другими докладчиками, он выступил с докладом о необходимости интенсификации труда для поднятия промышленности. Октябрьскую революцию он встретил несколько настороженно – боялся, что про-изводство может сильно пострадать, если во главе предприятий будут поставлены недостаточно подготовленные к этому партийные работники. Это ярко выразилось в его поведении, когда в октябре на станцию пришел назначенный партией в качестве ответственного за ее работу большевик Михаил Степанович Радин. Вместо Р.Э. Классона для переговоров [почему-то] вышел В.Д. Кирпичников. Когда ему М.С. Радин сообщил о его назначении и потребовал ключи от кабинета, Виктор Дмитриевич в довольно резкой форме сказал, что как заведующий станцией отвечает за ее работу он. При этом вел себя столь вызывающе, что сопровождавшие М.С. Радина молодые во-оруженные рабочие, среди которых находились и латыши, хотели взять Виктора Дмитриевича в штыки. М.С. Радин остановил их, а Виктору Дмитриевичу посоветовал не упорствовать и уйти. <…>О вызывающем поведении Виктора Дмитриевича Михаил Степанович сообщил мне лично, прибавив при этом, что тогда он, несомненно, спас Виктору Дмитриевичу жизнь, остановив вооруженных рабочих (из воспоминаний инженера Ф.А. Рязанова, ф. 9592 РГАЭ). С 1918 г. В.Д. Кирпичников был членом электротехнического совета Главного комитета государственных сооружений ВСНХ и одним из руководителей Бюро по проектированию ГРЭС на торфе (разработал проекты Шатурской ГРЭС, Волго-Донского канала, Подольского цементного завода, рудника «Карл»). Соизобретатель, вместе с Р.Э. Классоном, гидравли-ческого способа добычи торфа и механизации его сушки. Правда, В.Д. Кирпичников удостоился в связи с этим неприязненного отзыва партийно-го начальника И.И. Радченка: Я очень опасаюсь, чтобы и в России это дело [гидроторфа] не свелось к одному грюндерству, тогда как оно все же кое-что может дать. В заботах получить это «кое-что» я и высказываюсь против поездки [за границу] именно Кирпичникова, кото-рый равнодушен ко всему на свете кроме наживы и спорта. Я не высказывался против поездки Классона, наоборот все делалось для того, чтобы поездка его осуществилась. Кирпичников – не изобретатель, изобретатель – Классон. Кирпичников – рядовой ис-полнитель и компаньон. Доверия к нему ни технического, ни политического у меня нет, поэтому я и не мог подать голос за его поездку (из письма В.И. Ульянову-Ленину в июне 1921-го, ф. 9455 РГАЭ). Что касается замечания И.И. Радченка об увлечении В.Д. Кирпичникова спортом, то он действительно играл в теннис, хоккей с мячом, волейбол, настольный теннис, бильярд, шахматы, занимался стрельбой и одно время даже увлекался боксом, собирая у себя на квартире любителей-боксеров. По доносу одного не совсем нормального юноши вся бок-серская секция вместе с В.Д. Кирпичниковым в 1920-м была арестована ГПУ, но после хлопот Р.Э. Классона и его партийных начальников вскоре всех отпустили «без каких-либо последствий». В 1920-24 гг. В.Д. Кирпичников служил зам ответственного руководителя Гидроторфа, был членом его Совета, участвовал вместе с Р.Э. Классоном в подготовке материалов к докладу ГОЭЛРО по Центральному району. В 1922-30 гг. входил в правление МОГЭС. В 1924 г. развелся с первой женой и вскоре женился на Люции Ивановне Краузе (с доч-кой Люцией Карловной 1912 г. рожд.). Вторая жена Л.И. Краузе умерла во время первого ареста мужа: Люция Карловна сообщила мне, что <…>в конце 1930 г. [его жену] Люцию Ивановну продержали около десяти дней на Лубянке, причем В.Д. показывали, как ее водили на допрос с конвойным и как она на допросе плакала. Это был один из приемов заставить В.Д. писать про себя, как про вредителя. Рассказала она и о том, что вскоре после смерти [своей матери] Л.И., которую она переживала столь тяжело, что никто при ней не считал возможным упоминать об умершей, за ней приехал следователь и привез ее на Лубянку. Там предложили ей сообщить В.Д. о смерти Л.И. С ней сделался сильней-ший припадок. Все очень перепугались, и ее отнесли в закрытую машину и в бессозна-тельном состоянии внесли в квартиру, где она очнулась только через несколько часов (из воспоминаний Ф.А. Рязанова). На вечере памяти Р.Э. Классона в феврале 1926-го В.Д. Кирпичников произнес развер-нутую речь о совместной работе со своим шефом, с техническими и человеческими по-дробностями. 29 сентября 1930 г. был арестован, а 15 июня 1931 г. за «вредительство в торфяной промышленности и в МОГЭСе, участие в контрреволюционной организации» коллегией ОГПУ СССР приговорен к расстрелу с заменой его на 10 лет заключения. Содержался в особом конструкторском бюро («шарашке») в Бобриках (с 1934 г. – Сталиногорск, с 1961 г. – Новомосковск) Тульской обл. и участвовал в сооружении местной электростанции. 18 октября 1931 г. «дело МОГЭС» было пересмотрено с указанием – считать вынесенную ра-нее меру наказания «условной». Ф.А. Рязанов оставил живописные воспоминания о своем шефе, в том числе о под-польных контактах во время их пребывания по «делу МОГЭС» на Лубянке. В то же время уголовные дела на В.Д. Кирпичникова до сих пор не доступны исследователям (№П-62877 за 1930 г. и №П-54817 за 1937 г., хранящиеся в ГАРФ, и за неизвестным нам номером за 1931 г., хранящееся в Центральном архиве ФСБ) и могут выдаваться лишь родственникам (которых давно нет в живых) или по их доверенности… После освобождения в декабре 1931 г. В.Д. Кирпичников работал инженером техниче-ского отдела Мосэнерго. 7 февраля 1933 г. приговор был отменен коллегией ОГПУ. В ян-варе 1933 г. был назначен начальником теплоэлектроцентрали на Березниковском хим-комбинате в Пермской обл., успешно наладил работу ее импортного оборудования, за что нарком тяжелой промышленности Г.К. (Серго) Орджоникидзе наградил его в том же году «черным с красным лимузином Бьюик», квартирой в Москве и орденом Ленина. В 1934 г. возглавил организованное по его предложению бюро «Турбокотелстрой» Наркомтяж-прома СССР. После самоубийства Г.К. (Серго) Орджоникидзе и повторного ареста 16 марта 1937 г. был 31 августа 1937 г. утвержден по сталинским спискам к «1-й категории», т.е. пригово-рен к расстрелу. Расстрелян 14 сентября, тело (или пепел после кремации) зарыто в моги-ле №1 (с циничной табличкой «Могила невостребованных прахов») на Донском кладбище в Москве. В фальшивом свидетельстве о смерти, выданном Фрунзенским ЗАГС Москвы, указано: «умер 18 октября 1940 г.», графы «причина и место смерти» не заполнены. В ответ на ходатайство «о скорейшем и внимательном пересмотре дела» его брат Сер-гей Дмитриевич Кирпичников получил из Главной военной прокуратуры цинично-пренебрежительный ответ от 18 декабря 1940 г.: «виновность вашего брата Кирпични-кова В.Д. доказана и, поэтому, дело его пересматриваться не будет». В.Д. Кирпичников был реабилитирован после развенчания Н.С. Хрущевым культа личности И.В. Джугашви-ли-Сталина. Его сын Юрий, после ареста в 1937-м жены по фамилии Эйхеман (которая побывала в сталинских лагерях, среди многочисленных списков жертв политического террора, со-ставленных обществом «Мемориал», такой фамилии, правда, не значится), хотя и остался на свободе, но больше так и не женился и потомков не оставил… А очнувшаяся после об-морока на Лубянке Люция (Лидия) Карловна, похоже, тоже счастливо избежала лагерей. В 1939-м она закончила МИПиДИ (Московский институт прикладного и декоративного ис-кусства), вышла замуж за некоего Клименкова и стала работать скульптором «малых фар-форовых форм» (т.е. готовила образцы для массового тиражирования фарфорового шир-потреба)… Другие источники указывают, что в 1948 г. Л.К. Клименкова-Краузе окончила также Московский художественный институт им. Сурикова.
Приложение к "Дневнику" Классона
