Ландау Давид Львович - предприниматель Версия от 23:43, 24 декабря 2009; I am (обсуждение | вклад)
Ландау Давид Львович - предприниматель[править]
Из воспоминаний внучки Давида Ландау Эллы Рындиной:
Давид Львович Ландау (отец Льва Давидовича и мой дед) был старшим сыном в семье.
Он был инженером-нефтяником и занимал крупные посты в The Black Sea and Caspian Sea Stock Company. Эта компания была одной из крупнейших по добыванию, очистке и транспортировке нефти внутри России и заграницу.
Дед был достаточно богатым человеком и занимал после женитьбы просторную квартиру из шести комнат. Квартира была в центре города на углу Торговой и Красноводской улиц (теперь улицы Самеда Вургуна и Низами), размещалась на третьем этаже, с балконом, выходившим на обе улицы. Квартира была уютной, и ее часто посещали соученики Сони и Левы. Теперь на этом доме висит памятная доска, свидетельствующая о том, что в этом доме родился академик Ландау.
Мама рассказывала, что дед спал очень крепко и разбудить его было очень трудно, но телефонный звонок он слышал через шесть комнат и вскакивал мгновенно.
Часто семья жила в Балханах, под Баку, где непосредственно находились нефтяные промыслы. Дед много занимался и исследовательской работой. У меня сохранились оттиски его работ. 2.
Дед был с детства очень одаренным математиком и окончил школу на год раньше срока, однако вместо золотой медали он получил серебряную, это было наказанием за подсказку товарищу на экзамене. Он много занимался с сыном, особенно математикой (как и со мной впоследствии). Это дало возможность маленькому Леве очень рано проявить недюжинные математические способности.
Когда в Баку деда украли бандиты с целью выкупа, они заставили его написать письмо домой. Он написал его так, чтобы бабушка сразу поняла, что письмо написано под давлением. Обращение «Моя дорогая женушка» и подпись он употребил такие, каких никогда не использовал, обращаясь к жене.
Бабушка собрала деньги и выкупила мужа. Бандиты везли деда туда и обратно на машине с завязанными глазами, но он считал повороты и запомнил дорогу. И когда следующим украденным был сын известного пианиста, дед помог спасти его и поймать бандитов, точно указав дорогу.
Во время гражданской войны деда арестовали красные, так как в фирме пропали платиновые чаши, ему удалось выйти на свободу только благодаря усилиям бабушки.
В 1929 году он был еще раз арестован.
В советское время семью «уплотнили», в квартире Ландау поселились чужие люди, дети уехали учиться в Ленинград: Соня — в Ленинградский Технологический институт, Лева — в Университет, и в начале 30-х дед с бабушкой переехали в Ленинград и поселились у Пяти Углов, у сестры деда Марии Львовны. Деду было уже за 60, но он продолжал работать дома: вел инженерные расчеты в нефтяной области и посылал их в канцелярию Молотова, оттуда приходили увесистые конверты с ответами, и расчеты продолжались.
Летом на даче дед очень любил раскладывать карточные пасьянсы, особенно такие, над которыми приходится много думать. Он добился того, что один из самых сложных получался у него почти всегда. Бабушка часто пыталась ему советовать, куда положить карту, но дед сердился и предпочитал думать сам.
Когда началась война, перед мамой встала дилемма: уехать на Урал, где ее группа проектировала титановый завод, и вывезти меня из Ленинграда, но при этом бросить папу и деда, который только что потерял бабушку, или остаться с ними и отправить меня одну в эвакуацию. Фактически именно дед уговорил маму, что она должна ехать, чтобы в первую очередь спасти ребенка. Потом папа привез деда к нам, в Челябинск, и мы были вместе до самой его смерти.
Дед посвящал мне много времени и внимания. Он учил меня математике. До сих пор мне никто не может объяснить правила, которые он придумал для проверки правильности перемножения чисел. Он со всеми подробностями помнил Библию и рассказывал ее по кусочкам мне и моему приятелю по средам и пятницам. Остальные дни недели были жестко подчинены его расчетам в области нефтяной промышленности, которые он не прекращал и во время войны.
Дед убежденно верил, что если в каком-нибудь государстве начинают преследовать евреев, то это государство непременно должно погибнуть, Может быть, это была одна из причин, по которой он твердо верил в победу над фашистами.
Дед любил Лермонтова и часто читал мне наизусть «Выхожу один я на дорогу» и «Когда волнуется желтеющая нива». Выше всех произведений он ценил шекспировского «Короля Лира», но я была слишком юной, чтобы он мог объяснить мне, почему он считает именно эту вещь столь великой и мудрой.
Дед очень любил музыку, в отличие от своих столь немузыкальных деток. Он рассказывал мне, как однажды ему крупно повезло. Будучи студентом, он мечтал попасть в Ла Скала и купил самый дешевый билет. Билет был так дешев потому, что сцену заслоняла огромная люстра, и увидеть что-нибудь было просто невозможно. Однако в этот день люстру по каким-то причинам сняли, и дед был в полном восторге оттого, что мог не только слушать оперу, но и видеть сцену. К сожалению, какую именно оперу он смотрел, я не запомнила.
Дед был человеком спокойным и сдержанным, но очень упрямым и обидчивым. Как-то после ссоры с ним мама сказала: «Ну, всё, иду извиняться».- «Мама, почему? Ведь он же не прав», — спросила я. «Зато он старше и он — мой папа!». Такой урок уважения к старшим и способности к компромиссу я получила в детстве.
Дау присылал деду (не без маминой подсказки) ежемесячно денежные переводы из Казани с короткими записочками, чему дед очень радовался.
Я была девятилетней девочкой в 1943 году, когда у него случился инсульт, и его забрали в больницу, где я видела его в последний раз, с трудом упросив доктора пустить меня к нему. Я принесла ему пшенную кашу с повидлом, что было редким лакомством во время войны, покормила его с ложки, он смотрел на меня всё понимающими глазами и, видимо, прощался со мной.
Так как я точно не знала, в каком году Давид Львович и Любовь Вениаминовна переехали из Баку в Ленинград (возможно, в 1930-31 гг. они еще были в Баку), то я обратилась в КГБ города Баку с тем же запросом. Через некоторое время из Министерства национальной безопасности Азербайджанской республики пришел ответ:
«Уважаемая Элла Зигелевна! Ваш дед — Ландау Давид Львович, 1866 года рождения, проживавший в гор. Баку по адресу: улица Красноармейская, дом 17 и работавший инженером-технологом «Азнефти» был задержан в марте 1929 года Экономическим отделом АзГПУ по обвинению в незаконном содержании золотых монет дореволюционной чеканки. Деньги были обнаружены при обыске в тайнике квартиры Вашего деда. Давид Львович себя виновным в нарушении валютных операций не признал, а найденное золото объяснил как свое сбережение с дореволюционного времени. Также сообщаем, что Коллегия АзГПУ от 5.09.29 г. решила выдать Ландау взамен обнаруженных золотых монет совзнаки по номинальному курсу того дня, а Вашего деда освободить.
Других данных о судьбе Ландау Д.Л. в архивном деле не имеется. Начальник отдела Ш.К. Сулейманов».
