Сад "Виллы Петролеа"- парк им. Луначарского - "Роте Фане" - им.Низами (Луна-парк). (Баку, 1898-99 г.г.) Версия от 08:27, 13 мая 2016; Ksp (обсуждение | вклад)(разн.) ← Предыдущая | Текущая версия (разн.) | Следующая → (разн.)

Сад "Виллы Петролеа" - парк им. Луначарского - "Роте Фане" - им.Низами (Луна-парк)

Яркое впечатление производил парк в Черном городе в Баку, созданный на територрии поселка “Вилла Петролеа”, где жил административный и инженерно-технический персонал фирмы «Товарищества братьев Нобель».
Среди массы нефтяных резервуаров, амбаров, нефтеперегонных заводов появился крупный зеленый массив площадью около 10 га.

Поселок “Вилла Петролеа” находился почти на самой границе земель г.Баку, входящих в состав так называемого Черного города и южной своей частью граничащий с морской береговой полосой, арендуемой товариществом бр. Нобель.

В 1898 году служащие Товарищества бр. Нобель, живущие частью в “Вилле Петролеа”, подали коллективное прошение управляющему Бакинским отделом Товарищества нефтяного производства бр. Нобель К.В.Хагелину, в нем они писали, что, так как часть служащих товарищества живет в “Вилле Петролеа”, то они заинтересованы в устройстве сада на вилле.

В отношении Главного управления землеустройства и земледелия указывалось, что “при осмотре этого участка, оказалось, что он окружен со всех сторон капитальной каменной стеной, представляет собой прекрасно устроенный парк и оранжерею с дорогими и редкими деревьями и растениями и заключает в себе шесть больших зданий под квартирами для служащих, здание для собрания служащих с библиотекой, читальным залом для устройства концертов и спектаклей, общей столовой и никаких сооружений коммерческого характера и торговых заведений на этом участке нет, и, по-видимому, к устройству не предполагается”.

Этот сад был редкостью в окрестностях города Баку. Желая сохранить и по возможности улучшить этот сад, служащие, проживающие на вилле, просили разрешить принять на себя содержание сада с правом принимать и увольнять садовника, продавать цветы и зелень, а также принимать все меры для содержания сада в должном порядке, для чего просили правление ассигновать им необходимую сумму на проведение всех этих мероприятий. Для выполнения этих обязательств они предполагали выбрать между собой комитет из трех лиц, по распоряжению которого будут производиться все платежи, как по содержанию сада, так и садовнику.

Резолюция управляющего К.В.Хагелина от 6 февраля 1898 года была следующая: “Вполне согласен с целесообразностью настоящего предложения, изъявляю согласие на его осуществление”.

Для его создания был приглашен известный специалист Э. Бекле. Этот выбор не случаен: под руководством Э. Бекле создавались многие сады и парки Варшавы.

Ознакомившись с участком, пропитанным нефтяными отходами, Бекле потребовал доставки плодородной почвы для парка. Вскоре к черногородской пристани фирмы стали причаливать баржи со свежей землей из Ленкоранского уезда. Более сложным оказался вопрос доставки пресной воды для полива. Однако фирма бр. Нобель нашла остроумный выход и «последовал приказ о том, чтобы наливные суда, возвращавшиеся с астраханского рейда, наполнялись волжской водой в качестве балласта и направлялись также к черногородским причалам».

В документах архива говорится, что “товарищество обратило весь этот участок в роскошный сад, вернее парк, с редкими и ценными насаждениями. Насаждения этого сада развивались настолько, что постройки летом тонули в зелени”.

“Далее отмечалось, что для достижения таких результатов понадобилось устроить, за полным отсутствием пресной воды, специальный опреснитель, провести по всему участку водопроводную сеть с особыми канавами для поливки ввиду отсутствия годной для прорастания земли и каменистости почвы, привезли землю из города Ленкорани, отстоящего от Баку, по морскому пути, более чем на 200 верст. На устройство этого поселка товариществом истрачено в общем около пятисот тысяч рублей”.

Опытный садовод Э. Бекле, изучив природные особенности Апшерона, особое внимание уделил подбору пород деревьев, чтобы с их помощью эффектно решить планировочную и объемно-пространственную структуру Виллы. Посадочный материал Бекле подбирал в Ленкорани, Тифлисе, Батуме и других городах, а также выписывал из питомников России и Европы. В парке Виллы произрастало около 80 000 кустов и деревьев, среди которых насчитывалось большое количество фруктовых.

Сложившаяся планировочная структура Виллы Петролеа определялась рельефом местности (с уклоном к морю), размещением жилых и других зданий и выбором направлений основных аллей. Множество дорожек и аллей подводили к сооружениям, перед которыми были разбиты площадки с цветниками или же группировались деревья. Главные аллеи выходили к видовым площадкам, откуда можно было сквозь густую зелень видеть заводские трубы Черного города, а далее - Каспийское море.

На заседании служащих товарищества, живущих на вилле, 8 января 1899 года был избран Комитет по присмотру за садом. В состав Комитета вошли 4 члена и один кандидат: кроме И.Ф.Лампе, который являлся постоянным и непременным членом комитета, Н.Весьблад, Э.В.Товастшерн, А.Г.Таусон - члены; З.И.Штар - кандидат.

На заседании постановили продавать служащим, желающим брать из сада цветы, венки, овощи, растения, по установленной цене. Был также решен вопрос о присмотре за растениями, помещенными в оранжереях сада.

7 августа 1900 года Комитет по благоустройству сада обратился с ходатайством в правление товарищества.
В связи с разработкой проекта соединения содового завода с лесопилкой рельсовым путем предполагалось этот рельсовый путь проложить через парк, для чего понадобилось бы вырубить до 50 старых лучших фруктовых деревьев, а это было бы крайне нежелательно. Да и в саду не будет той тишины и спокойствия, которыми теперь пользуются жители, так как этому будет способствовать грохот вагонеток, а детям это будет не совсем безопасно. Поэтому комитет просил правление рельсовый путь проложить по западной стороне сада, не вырубая для этой цели деревьев.

Посетители парка получали серьезное предупреждение по поводу езды в фаэтонах и машинах по его территории.

"Каспий" (1910)

В 1923 году сад "Вилла Петролеа", находившийся в запустении, был переименован в сад им. Луначарского. А в 1928 году на территории парка имени Луначарского (ныне парк Низами), был открыт первый Бакинский зоопарк.

В марте 1930 года рабочие Фабрично-Заводского района выступили с инициативой превратить сад в парк культуры и отдыха. В парке должны были проводить разумный отдых, "увязанного с политико-воспитательной работой”. Совнарком поддержал эту инициативу, а с целью увеличения необходимых для постройки парка средств, постановил “на каждую бутылку пива наложить налог в 5 копеек”.

В честь газеты "Роте фане", статьи которой о борьбе коммунистов Германии за социалистические идеалы перепечатывались часто в бакинских газетах, сад получил новое название - "Rote Fahne" (Роте фане - Красное знамя).

20 июня 1932 года «Роте фане» писала:

«Взгляните на Москву, Ленинград, Баку, Новосибирск и знайте: работу, хлеб и свободу можно получить только в том случае, если мы будем бороться и последуем за примером большевиков».

1 мая 1931 года парк культуры и отдыха им. Роте Фане был открыт.

В 1941 году, после начала Великой Отечественной войны, немецкое название парка было снято, и парку дали имя великого азербайджанского поэта Низами.

Юность прошла моя, можно сказать, в парке, огромным зеленым оазисом раскинувшемся в прокопченном нефтяными дымами районе Баку, который исстари именовался у нас (полагаю, по уже понятным читателю причинам) Черным городом.
Пацанами мы величали этот парк «Роте фане» и страшно недоумевали, почему он назван ненавистными словами (не забудьте, война только-только закончилась), потом, чуточку повзрослев, узнали, что парк сей носит имя великого азербайджанского поэта, философа и мыслителя Низами Гянджеви, хотя никак в толк не могли взять, каким это неведомым образом глубокочтимый уроженец древней Гянджи, отстоящей от Баку на добрых 300 верст, освятил этот чудесный уголок земли прикаспийской и дал ему свое имя.
Только не спрашивайте у меня, какова площадь этого парка и какие деревья да скольких пород здесь растут. Просто не знаю! Но знаю твердо совершенно, что сродни он знаменитому Губернаторскому саду в центре Баку, где деревья высажены, специально в этих целях привезенные капитанами судов, швартовавшихся в Бакинском морском порту, и доставлены они сюда со всех концов земли, где когда-нибудь и кто-нибудь знал или хотя бы слышал о Баку.

(Акшин Кязимзаде, журналист)

1 июня 2000 года на территории парка культуры имени Низами открылся бакинский луна-парк, общей площадью 2 гектара.

• 
• 

Примечание:

Источники:
Ш. Фатуллаев. ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВО БАКУ XIX — начала XX веков.
А. А.ГАСАНОВА. САДЫ и ПАРКИ АЗЕРБАЙДЖАНА (история развития ландшафтной архитектуры).
Vesti.az
М.Ю.Бабаев "КРАТКАЯ ИСТОРИЯ АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ НЕФТИ"
газета "Каспий"
и др. статьи из интернета

Георгий Коновалов "Роте Фане" на всю жизнь

- Проводишь? ...... В последний раз...
- Какой разговор....Конечно….

В вагоне, хоть и не поздно, народу не много. Трамвай, чтоб не влететь в откосы бассейна, заполненного нефтью, резко вильнул через проезжую часть и нырнул в проулочек между заводоуправлением и каменным забором. Побежали рельсы трамвайные рядом с путями железнодорожными и остановка. На остановке всё путём, есть даже тротуары.

Трамвай убегает куда-то к Зыху, а нам через трамвайные пути, через асфальт автомобильный и в ворота. Ворота великолепные, недавно соорудили. А в моё первое посещение они другими были. Обычные деревянные.

Как же давно было оно – моё первое посещение. Скорее всего конец войны или первый год после неё.

Тётушка вдруг предложила поехать мне и моему кузену (ну это, который брат двоюродный. Просто писать долго и неудобно, кузен удобнее) куда-то далеко. Скорее всего ей просто захотелось вспомнить (как и мне сейчас) свою молодость.

Собирались основательно (всё-таки поход не ближний) бутерброды, вода в бутылке…. Вот и всё, пожалуй. Хотя было ещё одно: «Ты своих друзей-приятелей не зови. Мне и вас двоих хватит».

Вот и поехали мы тогда… далеко поехали и даже с пересадкой. С одного трамвая на другой пересели и ещё столько же ехали.

Сначала было неинтересно, бывал иногда с отцом, зато потом трамвай проехал под мостом, а сверху паровоз прошёл…. Пыхтящий. Только не прогудел. Но всё равно здорово.

Потом были пустые и неинтересные улицы, а потом вдруг захотелось кашлять и из глаз слёзы потекли. Около бензозаправки свернули и ещё проехали совсем немного, а потом трамвай вдруг переехал с одной стороны улицы на другую и нырнул в проулочек между каким-то домом и забором.

Трамвай остановился, и мы вышли. Перешли через дорогу и пошли к ограде. В то время таких оград было великое множество.

Высокий парапет, а поверх него штакетник, брусочки крест-накрест соединённые. В ограде ворота деревянные в два полотна. Тоже ничего обычного. Сооружение с оконцами – кассы. Но мы идём днём и платить не надо. Справа гудит неторопливо подстанция электрическая, а слева домик добротный. Это сторожка – объяснила моя тётушка. Потом уже в семидесятые мне по работе пришлось побывать в этой самой сторожке. Тогда там размещалось управление парком. Хорошо видно жил сторож.

Вдоль аллеи оранжерея. Ну совсем как в нашем Губернаторском, только больше.

А впереди была экскурсия по парку.

Самое главное и потрясающее так это замок. Он был настоящий, каменный. Он так здорово выглядел как на старинной картинке в одной моей книжке. А в нём жили детишки. Их было много. В замке был детский дом.

Посидели в тенёчке, на скамеечке. Скамеек много, они, как и на бульваре вдоль всех аллей. Интересно – а садовники через них лазают, чтоб окопать и полить деревья. Скамеечки как в Губернаторском и на бульваре точь-в-точь такие же. А может наоборот бульварные точь-в-точь как в этом парке.
Посидели, покушали, что из дома принесли, водички попили и пошли посмотреть еще что-то необыкновенное. А необыкновенного было ещё много.

- Пойдём, я ещё вам кое-что покажу.

Вышли из тени и солнце враз по глазам ударило. Из тени да сразу на солнце…. Тогда не принято было носить тёмные очки – пальцем на таких показывали. Пересекли довольно широкую аллею, а впереди калиточка. Вот через неё и вышли на мостик.

Мостик через пути железнодорожные перекинут. Только там, внизу, паровозик махонький и платформы тянет такие же маленькие. Он как ослик, который хоть и не лошадь, а работать умеет.

Пути «кукушкины» уходили куда-то влево, прячась за одноэтажными домиками, а вправо был самый настоящий вокзал. С подъездными путями, с перроном. А ещё дальше колея убегала за трамвайные пути и терялась за заборами заводскими. Постояли на мостике, посмотрели, как эта «кукушка» работает и дальше пошли. Справа станция, с путями подъездными и перроном.

Через площадь, площадь широкая, ничего на ней нет, только слева, вдали какое-то сооружение. Вот к нему мы и пошли. Что это такое узнал намного-намного позже. Это когда мы с соседскими ребятами территории осваивали. А дальше вдруг, как-то неожиданно простор большого бассейна.

- А я думала, что пароходик ещё плавает.

Оказывается, в далёкие предвоенные годы (по словам тети) здесь плавал пароходик, который обслуживали пионеры. Это было «пионерское пароходство». Пошли мы тогда вдоль бортика бассейновского и только на короткой стороне этого бассейна ещё остались кнехты. Это столбики такие, на которые канат накручивают, когда судно у причала стоит.
Вот и всё, что осталось от того самого пароходства.

- Хотите искупаться? Вон ребята плавают….

Но не рискнули мы тогда. Это уж потом, через года три мы приезжали сюда купаться. Хоть и путь был не близкий.

Проходя мимо стенки непонятной, разглядели, что за ней бассейн правдышний, спортивный. Но пойти и посмотреть на него вблизи не получилось.

Потом, как в кино обратном – мостик - парк – трамвай…. Только на трамвай не сели.

- А пойдём ещё дальше немного пройдём.

И мы пошли вдоль трамвайных путей в сторону Белого города, в сторону Зыха. Не слишком приятные впечатления. Сначала тот же самая ограда со штакетником поверху, и садом за нею. Затем какое-то предприятие, а справа трамвайные и железнодорожные пути.

Под ногами уже и асфальта нет, а так земля, утрамбованная. Хотя узенькая полоска асфальта всё же есть по ней иногда грузовики пробегают.

Слева самое интересное – станция «кукушки». На ней всё по-правдашнему и пути подъездные, и семафоры, и даже платформа пассажирская. Позже всё это покрасивши сделали. Перед станцией колонны появились, и сама станция облагородилась. Позже, когда узкоколейку ликвидировали, на этом вокзале детсад расположился.

Дальше переходим через пути узкоколейки, вправо они убегают куда-то на заводские площади и не видно их дальше.

Дошли мы тогда до здания какого-то.

- Это заводоуправление, – пояснила нам тетя. Постояли, дождались трамвая и назад поехали. Только уже потом, совсем потом понял – это завод где её муж работал. Он там и умер, как говориться на боевом посту или попроще на рабочем месте. Оттуда его же и хоронили.

Это было в первый раз, а потом мы с моими соседями, такими же, как и я по возрасту осваивали эту Терра инкогнито уже основательно. Купаться сюда ездили. Ездили до тех пор, пока нас местные не ограбили. У одного из нас рубашку отняли. Причём самую «богатую». Досталось тогда ему дома от родителей по полной.

Тогда и прекратились наши вылазки. Но потом пришла пора свиданий.

Далеко? Да нет…. Как-то об этом и не думал.

Вот тогда я и познакомился вплотную с этим чудо-парком. Всё оставалось на своих местах и замок и мостик до которого мы не доходили, и аллеи тенистые, по вечерам непроглядно тёмные. А ещё оказалось, что в парке есть «зелёный театр», в котором выступают артисты в наш город приезжающие.

Там и Эдди Рознером восхищались (помните его «Вишнёвый сад»). Над Тарапунькой со Штепселем хохотали. Шарова с Наджаровым слушали.

Прекрасное время.

Вот моя подруга и оказалась родом из этих краёв. Не то что родом, а просто была воспитанницей одного из тамошних детских домов. Их там два было. Один в замке, а другой на парковой площади, недалеко от летнего кинотеатра. Он мне почему-то напоминал большой пароход волжский. На таком мы и приехали в Баку.

Вот тогда меня и познакомили с самим парком. Ни большой, ни маленький. Интересный. Интересные деревья росли, таких больше нигде не было. Только одно, которое росло недалеко от входа чего стоило.

Ветки его были закручены и перевиты, и оно так напоминало мускулы человеческие. Мне оно напоминало Лаокоон. Много его снимал, в разных ракурсах. И у некоторых на чертёжных досках были прикреплены фотографии моего «Лаокоона».

Была танцплощадка на которой собирались со всего города. Но это было не для меня, и моё нежелание пойти танцевать здорово обижало подругу.

А потом пришло время спартакиад и фестивалей. Спартакиады они всякие были. Самая главная - Спартакиада народов СССР. А перед нею республиканская. Районные да городские и на всех участвовал. Были даже и заводские.

Какое же это время было! И фестивали. Всё началось с Московского фестиваля молодёжи и студентов. И украшался тогда парк флагами и плакатами красочными. Как здорово было узнавать страны по флагами государственным.

А в парке время карнавалов началось. И тогда у входа висело объявление, что вход в парк только при наличии маски карнавальной. И деловые люди продавали вырезанные из бумаги маски. Были маски чёрные были и цветные.

Покупали, а что делать иначе в парк не попадёшь.

Правда в самом парке редко кто бродил по аллеям маской закрытый.

Было что-нибудь интересное? Конечно. Ведь проводили конкурсы или беспроигрышные лотереи. Выиграть особо ничего нельзя было, разве что карандаш или открытку. Но зато без проигрыша. Были и часы на четырёх камнях. Лежали на столике часы настенные, лежали на четырёх камнях – вот и вся шутка.

Зато в кинотеатре крутили без конца «Карнавальную ночь». Сколько же раз я просмотрел эту ленту и сосчитать не могу. Наизусть знал. Столько же раз посмотрел и другую «ночь» - «Двенадцатую ночь».

А аллеи, не освещённые так и оставались неосвещёнными. Это было святым.

Вот и бродили как неприкаянные «карнавальцы», не зная, чем-бы заняться. Но зато на следующий день можно было с гордостью говорить, что был на карнавале.

Посидели мы тогда на скамеечке нашей любимой, но уже почти чужие были. И всё. Всё равно появлялся в парке, хоть и старались не пересекаться. Правда, трудно это было.

Потом как-то по-тихому и незаметно исчез парк из моей жизни.

Уже потом стал приходить в этот парк со своей доберманом Каррой. Выставки там проводили на территории кинотеатра. Но был парк уже совсем не тем. Голым и неуютным. Вместо деревьев и газонов появились аттракционы всякие. И стал парк называться гордо «Луна-парком». Хотя до луны далеко, а от парка тоже немного осталось.

Не заходил уже вглубь. Уже не видел сказочного замка. Обветшал и дом-пароход. Воспитанников перевели в другое здание, в Ахмедлах. Так и прошёл парк Роте Фане через мою жизнь.

P.S. Даже и не знаю до чего же здорово кто-то придумал это «пи-си». Ведь всё что не смог написать в основном можно здесь выдать. Ведь не смог я (ну никак нее получалось) написать с чего бы это я «вдарился» в такую историю. Написал как-то раз пост один, а мне комментарий – этого не может быть и вообще никогда не было.
Тогда я ничего не смог ответить (да и не хотелось), а теперь вот нашёл фотографию сорок второго, немцами с воздуха сделанную и на ней увидел то, о чём в том посте рассказал. Разукрасил фотографию стрелочками да надписями, а тут и воспоминания пошли. Теперь показываю и фотографию ту самую и память свою пытаюсь опубликовать. А ещё одна фотография возникла с той самой «кукушкой». Правда это совсем не в том месте, но всё равно приятно.

Расположение парка Роте Фане и его окрестностей на аэрофотосъемке Баку 1942 года.