Хачиев Аршак Михайлович - общественный деятель[править]
1874 - 1935
Аршак Михайлович родился 20 ноября 1874 года в Баку. Отец его был цирюльником.
В Баку окончил городскую школу и стал работать рабочим-печатником.
В 1895 г. арестован в Баку по подозрению в печати и распространении прокламаций, но вскоре освобожден. В 1901 году вошел в кружок РСДРП.
7 ноября 1903 года арестован за работой в нелегальной типографии, выпушен под залог и выслан в Туркестанский край.
С 1904 в Асхабаде ортанизовал группу РСДРП. Арестован и осужден Ташкентской судебной палатой в Асхабаде 23—24 мая 1905 года к 2-м годам крепости, по делу опубликования воззвания Асхабадского комитета РСДРП.
Амнистирован в октябре 1905 года. В 1906 г. участвовал в выборной кампании в Государственную думу в Ташкенте и Самарканде, в связи с чем дважды арестован.
В 1910 г. был арестован по обвинению в принадлежности к РСДРП, выслан на место жительства. Еще раз арестован в Ростове-на-Дону и выслан в Нарымский край на 3 года.
Член ВКП(б). Членский билет Общества Политкаторжан № 2798.
Это вот достоверно о нем в книге политкаторжан. Работал на различных должностях в Тбилиси, Баку и Ереване. Скончался в 1935 году, Похоронен в Тбилиси, в аллее почетного захоронения.
Статья Аршака Хачиева "Три периода работы в Баку"[править]
опубликованная в сборнике "25 лет Бакинской партийной организации большевиков"
- Пролетарий всех стран, соединяйтесь!
- Бакинский Комитет Азербайджанской коммунистической партии.
- ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ БАКИНСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ БОЛЬШЕВИКОВ
Кооперативное издательство при БК АКП «БАКИНСКИЙ РАБОЧИЙ», Баку, 1924
Три периода работы в Баку.
- Впервые я прибыл в Баку в июле или в августе 1903 года из Ташкента, по мандату социал-демократической организации Закаспийской области.
- В Баку я установил связь с членом социал-демократической партии и членом Бакинского партийного Комитета тов. Файнштейном, который работал в это время в городской управе. Файнштейн свёл меня с членом Бакинского Комитета тов. Абрамом Эйзенбетом, предложившим мне сначала работать в качестве пропагандиста- агитатора. Но когда он узнал, что я по специальности печатник, он предложил мне работать в типографии, т.к. тогда в типографских работниках Бакинская организация очень нуждалась.
- Я согласился и стал работать в типографии, совместно с одним наборщиком И.Егоровым. В типографии нас работало всего двое. Егоров сам организовал типографию, в которой меня поставили работать, в декабре 1902 или январе 1903 года.
- Впоследствии оказалось, что этот Егоров - провокатор и даже, является личным агентом жандармского полковника.
- Интенсивность работы Бакинского Комитета можно расценить по общему работы типографии. После моего поступления в типографию, мы ежедневно и регулярно выпускали прокламации, автором которых являлся, как я узнал позже, Швейцер (Пессимист). В неделю раз или два мы выпускали также прокламации на армянском языке. Кроме того, в типографии был напечатан ряд брошюр и начато было печатание резолюций второго (Лондонского) съезда социал-демократической партии.
- Работали мы на станке, дававшем в час 200 оттисков, так называемом станке Гутенберга. Типография у нас была сравнительно большая: имелось 3 реала по 7 полных касс; шрифты были не только текстовые, но и титульные, работа поэтому получалась чистая и опрятная и ничем не отличалась от работ хороших типографий.
- 7 ноября 1903 наша типография была провалена, и арестованы были я, провокатор Егоров и Семен Маркович Гуревич, который временно замещал тов. Наума Эйзенбета и сносился с нами, вместо него.
- Надо сказать, что провал этот был тогда для нас неожиданным, ибо конспирация была достаточно хорошей. Так, напр., на неоднократные мои заявления Эйзенбету и Гуревичу, что я хотел бы для пополнения своих знаний работать в каком-либо кружке, они мне в этом систематически отказывали, ссылаясь на то, что конспирация должна быть очень сильной и что сношения мои, как работающего в типографии, с кем-бы то ни было могут повлечь опасные последствия для типографии. Поэтому я в этот период времени своей работы в типографии не знал никого из партийных работников, за исключением упомянутых трех лиц, передававших мне распоряжения Бакинского Комитета, по заданиям которого мы работали.
- В том же помещении, где была наша типография, находился и наш склад литературы. Склад этот был довольно внушительный, литературы поступало много, преимущественно, брошюр политического и экономического характера, среди которых я помню, например: «Как вести себя на допросе» и «Что делать» Ленина, получалась затем газета «Искра»» и пр. Вся эта литература получалась нами в тысячах экземпляров, и Бакинская организация, по моему, впечатлению, не испытывала тогда недостатка в революционно-пропагандистской литературе. Склад литературы был провален вместе с типографией, благодаря доносу упомянутого провокатора Егорова.
- Время до апреля 1904 г. я провел в бакинской тюрьме, в которой познакомился со многими деятелями Бакинской организации. Среди прочих я помню - из рабочих: Макара Мирзояна, Сашу Самарцева, Мордовцева и одну работницу по имени Роза (фамилии ее тогда еще никто не знал); из интеллигентов были: некто Мукасеев - шкипер дальнего плавания, член социал-демократической партии, тов. Хундадзе Гавриил, С. Вирновский, Анна Лазаревна Ратнер, Рубцова.
- Из этих лиц мне особенно запомнились, рабочий Мордовцев и Роза, пользовавшиеся среди бакинских рабочих большим влиянием и известные среди них не менее тов. Хундадзе.
- После провала нашей типографии тов. Хундадзе организовал вторую типографию, которая очень удачно работала полутора месяца. Накануне нового 1904 года была провалена и эта типография и арестованы тов. Хундадзе и хозяин квартиры, где помешалась типография, рабочий по имени Ладо. Между прочим уже после провала этой второй типографии Бакинской организации удалось распространить новогоднюю прокламацию, отпечатанную в только что проваленной типографии.
- В апреле 1904 г. меня выпустили на поруки и предложили мне выехать в Ташкент до разбора моего дела Тифлисской судебной палатой. Из Ташкента я бежал в Асхабад, но здесь был арестован и выпущен только в конце 1905 г. по амнистии, по которой было, погашено мое дело по Бакинской организации.
- До 1901г. я в Баку бывал только наездами и непосредственной связи с Бакинской организацией не имел. Вся моя связь ограничивалась только тем, что я получал в Асхабаде от Бакинского Комитета литературу.
Шендриковское движение я знаю довольно хорошо.
- Самих братьев Шендриковых я знал с 1901 г., когда познакомился с ними в Ташкенте. В Ташкенте Шендриковы были в связи преимущественно, с эс-эрами. В то время там была труппа революционеров, человек в 18, которые постоянно между собой сносились, но никакой особой организации из себя не представляли. В этой группе были люди различных толков и направлений. С приездом в Ташкент члена социал-демократической партии Валериана Бузанского была организована группа Социал-демократов человек в шесть. Эта группа не порывала связи с эс-эрами. Так, мы пользовались шапирографом, который достали эс-эры, и печатали на нем свою литературу, но совместной работы у нас не было. Среди этой общей группы и были братъя Шендриковы. Я знал всех трех: Илью, Льва и Дмитрия. В конце 1905 г., когда я был командирован делегатом от областного Туркестанского Комитета на съезд социал- демократической партии в Баку, я встретил там братьев Шендриковых.
- В то время Шендриковы пользовались среди рабочих в Баку огромным влиянием и имели тысячи последователей. В наших кругах передавали, что Шендриковы ведут крайне оппортунистическую политику, и для многих та роль, которую играла «династия» Шендриковых, была очень загадочна. Особенной популярностью Шендриковы пользовались среди высококвалифицированных рабочих. В 1905 г. они руководили Советом рабочих депутатов и органом Совета «Известиями». Надо сказать, что братья Шендриковы были незаурядными личностями. Особенно выделялся Лев, который был талантливым оратором, неплохим журналистом и не стеснялся в средствах для завоевания симпатий рабочих, пользуясь всевозможными демагогическими приемами.
- С Шендриковыми и шендриковщиной социал-демократические организации в Баку, как меньшевистские, так и
большевистские вели серьезную борьбу, но справиться с ними было довольно трудно, благодаря их умению влиять на массы.
- В декабре 1905 г. Шендриковы были разоблачены. Я помню, как на одном из собраний выступил один студент
(фамилии которого я не знаю) (Герасим Герасимович Тер-Нерсесов- прим. редактора) и предъявил подлинное письмо Льва Шендрикова на имя служившего тогда в наместничестве генерала Джунковского. Смысл письма заключался в том, что если со стороны правительства будет поддержка, то рабочее движение можно направить в более желательное для правительства русло.
- В приезд свой в Баку в 1907 г. я узнал, что относительно Шендрикова были найдены вполне разоблачившие его документы. Из этих документов явствовало, что Шендриковы получили от правительства 10.000 рублей и что они были, если не зубатовцами, то во всяком случае, авантюристами.
- После этих разоблачений звезда Шендриковых закатилась окончательно. Они стали терять свою популярность среди рабочих и с ними осталась лишь небольшая группа последователей, среди которых как наиболее вы дающихся можно назвать рабочих Емельянова и Дьякова.
- Летом 1907 г. умер Лев Шендриков. На его похоронах присутствовало не более 300 человек, и это было все, что
осталось от тысяч шендриковцев. Илья вскоре уехал в Питер, а Дмитрий («Касьян») хотя и остался в Баку, но уже не пользовался никаким влиянием среди рабочих. Таким образом, была ликвидирована в Баку шендриковщина.
- С 1906 по 1910 г. я находился в Баку, принимал участие в интерпартийном бюро и помню дебаты по поводу всеобщей забастовки, подготовлявшейся летом 1907 г.
- За всеобщую забастовку высказалась только фракция большевиков.
- Забастовка тогда не состоялась, но та дискуссия, которая была вызвана обсуждением этого вопроса, сыграла большое значение для рабочего движения и послужила поводом к окончательному расколу между фракциями большевиков и меньшевиков, бывших до того в единой социал-демократической организации.
- При мне же тогда происходила борьба за заключение коллективного договора с нефтепромышленниками. Я состоял тогда секретарем профсоюза типографских рабочих. Меньшевики высказались за заключение коллективного договора без тех гарантий, на который настаивали большевики. Мне, как работнику в профессиональном движении, было ясно, что если требования большевиков не будут приняты, то и договора заключать не следует, ибо такой договор явится простым клочком бумаги в руках рабочих, и нефтвпромыиленники смогут свести на нет весь коллективный договор, когда им захочется. Со стороны большевиков вел переговоры с нефтепромышленниками Алеша Джапаридзе. Нефтепромышленники на условия большевиков не согласились и отказались включить в договор те гарантии, на которых настаивали большевики, и коллективный договор не был заключен.
- При моём посредстве, в 1909 году была попытка организовать одну типографию для нужд большевистской фракции.
- Алеше Джапаридзе было поручено купить типографскую машину. Я сторговал для него у владельца типографии Эриванцева неплохую скоропечатную машину. Договорились за 800 руб., деньги Эриванцеву были внесены, и остановка была лишь за помещением. Hа мне, как на технике-машинисте, лежала обязанность разобрать машину и перенести ее в новое помещение. Однако, хотя все было готово, перенести машину не удалось из-за того, что нельзя было найти соответствующего конспиративного помещения. В течение трех недель Эриванцев настаивал на том; чтобы у него взяли или деньги или машину, но мы медлили и, в конце концов, дело расстроилось.
- При составлении истории партии справедливо, хотя бы в двух словах, упомянуть о личности Николая Акимовича Эриванцева. Все бакинские революционные организации и, в частности, большевики очень многим обязаны были этому человеку. В его типографии постоянно печатались всевозможные нелегальные издания и прокламации. Ни одной партии, если только она была революционной, он не отказывал в содействии. Денег ему постоянно не доплачивали. И, не смотря на то, что он был человек бедный, он никогда не отказывал в напечатании той или иной листовки, той или иной прокламации, если только ему представляли доводы, что это необходимо.
- В 1910 г. я был выслан в Ростов, а оттуда в Нарымский край и вернулся в Баку уже 7 лет спустя; и за 10 дней до февральской революции.
- Из событий l917 г. я остановлюсь только на одном, в котором я принимал непосредственное участие.
- После революции партийные организации, в годы войны совершенно обессиленные и почти ликвидированные, стали вновь организовываться в процессе выборов в Советы рабочих депутатов.
- Гражданскую власть в Баку возглавлял тогда некто Фролов. с которым руководящие в то время Советом рабочих депутатов правые меньшевики Садовский и Айолло постоянно сносились вели переговоры о распределении должностей и т.д. но необходимого, революционного дела не делали: Долгое время в Баку не были ликвидированы жандармское управление и охранное отделение.
- Наконец, после долгих, усилий мне и Баласану Григорьяну удалось получить мандат на ликвидацию этих учреждений. Нами арестован был жандармский полковник, но из-за промедления ликвидации этих учреждений, жандармские ротмистры скрылись и унесли с собой или уничтожили списки провокаторов. С большим трудом удалось установить путем допроса бывшего начальника наружного наблюдения фамилии агентов-провокаторов, которые были арестованы.
- Мне вспоминаются трое из этих лиц.
- Первый из них, носивший псевдоним Даш Алтлы и известный под кличкой «Дорогой». Он работал в охранке с 1907 получал 100 рублей в месяц, и в его обязанности входило давать сведения о большевиках. Благодаря этому провокатору были арестованы среди прочих, тов. Кнунянц и Зурабов. Он же раскрыл склад оружия дашнаков, за что, по его словам, ему было выдано 1000 рублей. Это был трусливый тип, при первом же допросе на коленях просивший пощадить его жизнь и обещавший рассказать все, что он знает об охранке.
- Вторым был выловлен нами некто Серегин, работавший с 1907 или 1908 года. Это был один из популярнейших рабочих в Баку. Он держался иначе, чем «Дорогой». С самого начала он стал уверять, что, не является провокатором и что это злостная выдумка жандармерии, которая распространяла о нём такие слухи, чтобы подорвать его популярность среди рабочих. Впоследствии мы получили неопровержимые доказательства того, что он был провокатором, и даже установили, что он получал 60 руб. в месяц.
- Фигура третьего провокатора весьма любопытна. Фамилия его была Бакрадзе. Он служил истопником в одной гимназии. Когда его вызвали для допроса и заявили, что имеются данные о том, что он состоит на службе в охранке с 1908 года, он возразил, что не с 1908, а с 1907 г., хладнокровнейшим образом рассказал о всех своих доносах и описал все провалы, которые были вызваны им. Этот получал 40 руб. в месяц.
Аршак Хачиев
Как мы искали дедушку (сочинение)[править]
У нас есть книга, озаглавленная:
«Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльно-поселенцев. Политическая каторга и ссылка (биографический справочник членов о-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев) Москва 1934 год.»
В этой книге есть дед моей жены Хачиев А.М.. В книге есть закладки, очевидно, это его знакомые (соратники по классовой борьбе?).
Лебедева в этой книге нашел мой папа. Папа учился в одном классе с его сыном Борисом (дядя Боря для меня). Причем Лебедева репрессировали и при Сталине, в следствии чего дядя Боря так и не смог поступить в институт (как сын врага народа)
Если кто-то знает, что его родственники пострадали от кровавого царского режима, я с удовольствием могу поискать в книге их биографии.
Материал предоставлен внучкой - Еленой Хачиевой.
Большое спасибо Евгению Шеину и Елене Хачиевой.
--I am 18:24, 15 февраля 2011 (UTC)