Янкелевич Михаил Александрович и Бронислава Борисовна

Янкелевич Михаил Борисович и Бронислава Борисовна – учительница английского языка

Каждый раз, когда я собираюсь написать о ком-то, чье имя всплавает внезапно из глубин памяти, я сожалею о том, что никогда не вела дневников и не записывала интересные рассказы.

Поэтому все, что я напишу в этой статье, будет только отрывками из мимолетно услышанного когда-то.

Не помню, как познакомились мои родители с Брониславой Борисовной, но в один из приездов на каникулы я была представлена к «высочайшему двору» и получила одобрение.

Мама начинала свой день с визита в квартиру над магазином «Динамо», а если намеревалась пойти в «Пассаж», то обязательно получала задание на что-нибудь «вкусненькое». Тогда она возвращалась с базара туда же, и приходилось дожидаться ее возвращения домой. Они могли разговаривать часами – представляете сколько и чего там было наговорено. Повествовала она завораживающе. Бронислава Борисовна в Баку знала все обо всех.

Кажется он был управляющим нефтяным промыслом в Иране, а потом каким-то консультантом в «Азнефти». В Баку у них была большая квартира в «Гранд-отеле», прямо над магазином «Динамо», с балконом, выходящим на Ольгинскую улицу. Вход был с первой парадной по Кривой от угла Ольгинской.

Она была дочерью от второго брака владельца мехового магазина , и два ее намного старших сводных брата души в ней не чаяли. Семья жила в Петербурге. Как единственная избалованная дочь оказалась в замужестве так далеко от родного дома можно объяснить только солидным положением ее мужа, который, кроме того, был старше нее.

После советизации и уплотнения, они трое занимали только две комнаты, а после смерти Михаила Борисовича осталась только одна комната. В соседях были врач-педиатр Майя Клеманская(?) с мужем и сыном и старая ханум. Жили спокойно, Бронислава Борисовна пользовалась уважением, а скорее, вселяла страх своими связями и важными гостями.

Кажется, после смерти мужа Бронислава Борисовна поступила на иняз, который закончила в возрасте 40 лет. Помнится, говорили о том, что она преподавала и в университете. Но в период моего знакомства с ней она давала уроки английского языка. Думаю, что некоторые ее ученики, успехами которых она так гордилась, могли бы рассказать о ней более моего.

Мне все время придется писать «кажется», потому что не у кого спросить. Но как мне хочется, чтобы эти записки попались на глаза Наташе - внучке Брониславы Борисовны – Наталье Борисовне Левиной (Янкелевич) или ее правнуку Мише Левину, и они прислали мне уточнения и дополнения.

Когда в библиотеку, где я работала, пришла новая машинистка – Агриппина Ивановна Болдовкина – соседка Брониславы Борисовны по галлерее, когда та часть дома еще не была намертво отгорожена, то она рассказала об аукционах, которые устраивали Янкелевичи, и о необыкновенно красивых и очень дорогих вещах, выставляемых на продажу.

Комната Брониславы Борисовны напоминала музей, но была очень уютной и теплой. В правом углу у окна стояла деревянная кровать с необыкновенными резными спинками, а за ней висел гобелен. На специальном столике красовалась «маркиза» - необыкновенной красоты резная деревянная настольная лампа, а скорее ночник, в виде дамы под зонтиком, который служил абажуром.

Через много лет я встретилась с ней в маленьком городке под Иерусалимом, где к тому времени жила Наташа, и сразу вспомнилось так много: Баку, вечера на балконе на Ольгинской, неторопливая беседа с бесконечными рассказами Брониславы Борисовны. И все еще были живы.

Около кровати – фарфоровый кальян, который позднее приобрели к юбилею великого уролога Джавад-заде его сотрудники.

В углу около балкона «буль» - комод, проданный потом в какой-то Ереванский театр. Жизнь сложилась так, что к концу ее пришлось продавать то, без чего можно было обойтись.
Справа от балконной двери на стене висели тарелки - особая гордость хозяйки – при демонстрации которых каждая переворачивалась, показывалось клеймо, подтверждаемое доставаемым с полки специальным каталогом.