Предисловие.[править]

Рассказ этот был опубликован на нашем сайте 25 ноября 2009 года. Мы собирались делать с Сашей Аванесовым целый цикл его "Рассказов старого бакинца". Кое-что уже лежит готовое к опубликованию. Все время казалось, что успеем, что есть что-то более спешное, важное, что времени впереди еще целая вечность. А оказалось, что не вечность...

Саша ушел от нас 13 августа 2011 года. Светлая ему память!

Однако его рассказы с нами, они живут, равно как и живет в его воспоминаниях наш Баку и его жители.
Мы продолжим публикацию во что бы то ни стало. Пусть Сашина память, такая глубокая и точная, живет и дальше с нами!
(Ирина Р. - --Jonka 14 августа 2011 (CEST))


Александр Аванесов. Воспоминания старого бакинца: Жора-"Стамбул"[править]

ОН ЖЕ ЖОРА ПЕТРОСОВ, ОН ЖЕ ГЕОРГИЙ СЕРГЕЕВИЧ, ОН ЖЕ ЖОРА – «СТАМБУЛ»


Оговорюсь заранее: никогда не писал и не делал попыток писать рассказы. Чтоб быть писателем тут надобно уменье и надобен талант!

Стараюсь делиться воспоминаниями далёких лет о друзьях, близких, знакомых, сохраняя специфику, колорит и лексику того, безнадежно утраченного золотого времени.

Писать подробности о похождениях Жоры - «Стамбула» за карточным столом, игрой в нарды, кости, называть имена его партнёров, нынешних и былых, не хватит ни времени, ни бумаги. Однако… Однако некоторые эпизоды из его жизни, свидетелем которых довелось быть мне, заслуживают того внимания.

Стамбул в Сочи (1963)

Жил Жора на Телефонной 13, напротив 23-й школы. Старший брат Юрий работал и жил в Ташкенте, похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве, средний брат, Рачик Сергеевич, Заслуженный тренер Азербайджана по футболу, бывший директор бакинского стадиона «Спартак», живёт с семьей в Москве, младший брат, Вачаган (Вачик), живёт нынче в Нью-Йорке, имеет свой бизнес в России, сестра Аида живёт с мужем в Германии.

В бильярдной парка Кирова - Игорь, Рачик (родной брат "Стамбула"), Саша (1965)

Моё первое знакомство с Жорой произошло в конце пятидесятых годов, в городской бильярдной, напротив Молоканского сада, на улице Корганова, в доме, где был расположен известный в те годы детский сад «Ударник» и столовая Совета Министров. Вход в столовую венчала вывеска с непривычным названием «Ашхана», кстати, единственная вывеска с таким названием в Баку

Бильярдными делами заправляли опытнейшие маркёры Ашот и Борис Сальман (подпольная кличка «Салманов»). В бильярдной было три зала, по два стола в каждом.
Первый зал с двумя столами, ободранным сукном и разбитыми лузами, служил пристанищем для шпаны, воришек и хулиганов разных мастей.
Второй зал значительно лучше, рассчитанный на более требовательного посетителя, с двумя столами классом выше.
Третий зал с двумя столами, в самом конце, отличался особой чистотой и ухоженностью, так как собирал в основном VIP – публику. В этом зале развивались основные бильярдные события и баталии: играли в Русскую Пирамиду, Американку, Сибирячку, Алагёр, Фишки, Карамболь.

Многие посещали бильярдную вовсе не для игры на бильярде, а для того, чтобы делать ставки, так называемые «мазы» на игроков, поболеть за своих кумиров, полюбоваться игрой бильярдных виртуозов. К этой категории посетителей принадлежал красивый, черноволосый Жора, пользующийся особым авторитетом, почётом и уважением у известных «катал», блатарей и воров.

Как-то в споре с одним из бильярдных авторитетов, переросшем в большую драку, Жора схватил со стола бильярдный шар и сильным броском метнул его в сторону обидчика. К счастью, шар с огромной скоростью пролетел мимо, оставив в стене глубокую вмятину. Можно только представить, что могло бы произойти, попади шар в цель, в голову!
К Жоре тут же подбежали бильярдные авторитеты и завсегдатаи, пытаясь успокоить его и сбить накал страстей. Особую активность в тот момент проявил известный крепостной авторитет Идрис - «фиксатый»: обняв Жору за плечи , отвёл его в сторону, стал предлагать свою поддержку.

Позже я окончательно убедился, что Жора посещает бильярдную вовсе не для бильярдных игр (игрок на бильярде он был неважный), а для встреч со своими партнёрами по карточным играм. Уже в те годы он считался большим профессионалом-картёжником, его величали «Академик».

В конце пятидесятых годов он уезжает из Баку в Москву, где начинается бурный расцвет его картёжной деятельности, перед ним открываются новые возможности и широкие горизонты. В те годы Москва всё больше превращалась в своеобразный Клондайк, куда, в надежде на успех, стали стекаться «каталы» всех мастей из различных городов Страны. Схожесть характеров и общность интересов объединяла в те годы различных по профессии людей и – часто – вовсе без каких-либо профессий.

У «катал» бытует неписанный закон, по которому они всегда друг с другом «на ножах». Они связаны между собой особыми узами, словно цепкие, колючие соцветия репейника, когда один цветок цепляется за колючки другой. Они никому не позволяют чувствовать себя свободными и независимыми – таков непреложный закон. Деньги для них только бумага, условный знак, и они не становятся лучше или хуже от того, получены ли они в процессе игры или не свалились на голову, как манна небесная.


Несколько слов о происхождении клички «Стамбул».
В дни проведения Международного фестиваля молодёжи и студентов в Москве, в 1957 году, Жора купил у турка из Стамбула каракулевую шапку и важно щеголял по улицам города в новом пальто, сшитом из серого ратина, с каракулевой шапкой на голове. «Жора, тебя не узнать в этой шапке! Откуда она у тебя взялась?!» - недоумевали друзья и знакомые. «Стамбул, брат, Стамбул!» - важно отвечал им Жора. Так и закрепилась за ним кличка Жора-«Стамбул».

Окончательный выбор картёжной профессии ознаменовал начавшиеся в нём внутренние перемены, которые могли произойти лишь в условиях того времени, лишь в условиях той жизни в Баку. Со временем , бакинское поле деятельности всё меньше стало удовлетворять человека с большими запросами и незаурядными способностями – он стремится в Центр, в Москву!
Пользуясь завоёванным с годами авторитетом, «Стамбул» становится одной из знаковых фигур среди «катал» Страны, вокруг которого очень быстро создаётся ореол славы, уважения и почёта. Имя «Стамбула» становится популярным, его считают легендарной личностью родом из Баку. Особым уважением пользуется незаурядность и академичность его картёжного таланта. По общепринятым правилам вокруг таких личностей формировались целые сообщества и кланы. Состояние картёжного сообщества, сложившееся вокруг «Стамбула», настолько многолико и многогранно, что не поддаётся полному описанию.

Одна из встреч со «Стамбулом», оставившая большой след и много ярких впечатлений в моей жизни, произошла в Москве, в августе 1963 года.
Приехав в Москву с другом Бахтияром, мы остановились в гостинице «Юность», в Лужниках. В середине августа погода резко ухудшилась, зачастили проливные дожди, похолодало, и мы решили остаток нашего отпуска провести в Сочи. В один из дней мы отправились в агентство «Аэрофлота», чтобы купить билеты на самолёт. В те годы агентство «Аэрофлота» располагалось в подвальном помещении правого крыла гостиницы «Москва», с входом со стороны «Площади Революции». На верхних этажах правого крыла располагалась популярная в те годы гостиница «Гранд-отель», с рестораном и оркестром, в составе которого играл бывший бакинец, ударник, Борис Багдасаров.

Саша Аванесов, "Стамбул" и Юра. (Москва, Серебряный Бор, 1963)

Агентство представляло собой унылую и неприглядную картину: грязь, окурки, невыносимый запах. Там мы и повстречались со «Стамбулом». Узнав, что мы собираемся лететь в Сочи, Жора сказал: «И я с вами! У меня в Сочи много неотложных дел, меня там давно ждут, а тут представляется такой случай!»

До нашего вылета в Сочи оставалось 2-3 дня и Жора предложил: «Слушай, Саша! У меня есть две знакомые - отличные «тёлки» - и эти дни мы можем неплохо провести в их компании!». Долго уговаривать меня на подобные мероприятия – гиблое дело, и я тут же согласился!
В назначенный день и час «Стамбул» явился в окружении двух прекрасных девушек, имён которых я, к сожалению, не запомнил. Они контрастировали между собой по своей красоте и обаянию, не уступая ни в чём друг другу. Одна жгучая брюнетка, другая - жгучая блондинка. Брюнетка была любовницей «Стамбула». Представив подруг, нетрудно было догадаться, что блондинка предназначалась для меня. «Стамбул» тут же предложил отметить наше знакомство в ресторане «Узбекистан», куда мы и отправились. В те годы московские рестораны были значительно лучше: не отличаясь пышной красотой своих интерьеров, они пользовались огромной популярностью, отличной национальной кухней, обслуживанием, широким ассортиментом отличных кушаний и, самое главное, вполне доступными ценами.

Расположившись за уютным столом в центре летнего зала, мы заказали еду и питьё. Выпили, закусили, заиграла музыка. Неожиданно брюнетка хватает меня за руку и, глядя мне в глаза, говорит решительно: «Идём танцевать!» Мы вышли на танцевальный круг и начали медленный танец. Разгорячённая выпитым, брюнетка стала выделывать невероятное: горячими, влажными губами стала облизывать мои губы, щёки, шею, сопровождая свои действия глубокими, эротическими вздохами, прижималась своей грудью к моей, ногами выделывала движения, в результате которых моя нога оказывалась плотно зажатой меж её двух. После второго танца, сопровождавшегося аналогичными телодвижениями, поцелуями и вздохами, мы вернулись к нашему столу.

С этого момента я, двадцатипятилетний юнец, потерял над собой контроль, и всё моё внимание переключилось на брюнетку. Тем временем «Стамбул» сохранял полнейшее спокойствие и безразличие к произошедшему. В какой-то момент он лишь сказал: «Саша, поухаживай за девушкой, налей ей вина!".
Взяв бутылку, я попытался налить блондинке вина, однако, резким движением, она прикрыла ладонью свой бокал, сказав раздражённо: «Я не хочу вина!» Затем вскочила из-за стола и быстрыми шагами направилась к выходу. Не будучи готовы к подобному развитию событий, некоторое время мы сидели в растерянности и недоумении.
Первым спохватился «Стамбул»: «Саша, беги за ней!». Я ринулся вслед за ней, к выходу. Она стояла в длинном, узком коридоре, ведущему на улицу, держала в руке трубку телефона-автомата, и говорила кому-то, называя его по имени - отчеству: «Я сейчас к Вам приеду!». Я попытался успокоить её , приглашая вновь к столу, однако безуспешно.
К тому времени появился «Стамбул», резким движением он ударил по рычагу телефона, схватил её за руку, силой затащил в зал и усадил за стол. Она сидела за столом, ни на кого не глядя, демонстративно отвернувшись в сторону.
Покинув ресторан, мы вышли на улицу, где подруги стали выяснять отношения на высоких тонах. В разговор тут же вмешался «Стамбул»: он пытался успокоить блондинку, предлагая всем продолжить вечеринку у неё дома. А она, указывая на меня рукой, упорно твердила: «Я с ним в постель не лягу! Такого хамства по отношению к себе, я никогда, ни от кого не видела!». Мы сели в такси и отправились к ней на квартиру, где выяснение отношений между подругами продолжились с новой силой. Брюнетка говорила возбуждённо: «Я всегда замечала, что ты ревностно и враждебно относишься ко мне только лишь потому, что я пользуюсь большим успехом у мужчин!». «А ты всегда, не раздумывая, бросаешься на шею мужчины, стоит ему только кинуть взгляд в твою сторону!» - отвечала ей блондинка.
Брюнетка стала складывать свои вещи: нижнее бельё, пеньюары, полотенца, косметику, в пластиковый пакет, собираясь уходить.
Дело в том, что любовные встречи «Стамбула» и брюнетки происходили на квартире у блондинки, где они квартировали в последнее время. Уложив вещи, со слезами на глазах, брюнетка выбежала на улицу, а «Стамбул» тем временем продолжал сохранять полнейшее спокойствие, он даже не препятствовал её уходу и лишь сказал: «Саша, быстро за ней!».
Выскочив на улицу вслед за брюнеткой, я обхватил её руками за плечи, пытаясь успокоить. Мы спускались вниз, по проспекту Мира. На улице начинало светать, на дороге появились первые зелёные огоньки такси, медленной вереницей они двигались в сторону Центра.

Будучи абсолютно уверен в успехе и наших обоюдных желаниях, я строил в своей голове бредовые планы: сейчас поедем в ресторан, позавтракаем, снимем напряженность и стресс, а затем … ко мне, в гостиничный номер! Очутившись возле небольшого сквера, мы присели на скамейку. Я пытался успокоить её, обнять, поцеловать, но она резко увернулась от моих объятий, расплакалась и ошарашила меня словами: «Ох, Жора, Жора! Какой же ты негодяй и подлец! Какие сказочные ночи мы проводили с тобой!». Затем резко повернувшись ко мне, и обращаясь на «Вы» , сказала серьёзно: «Отвезите меня домой!». Я был полностью обезоружен таким внезапным поворотом. Ни на какие уговоры остаться она не соглашалась и твердила одно: «Домой!».
Ранним утром я отвёз её домой и в одиночестве, не солоно хлебавши, вернулся в свой гостиничный номер. Мою душу терзало позднее сожаление и горькое разочарование о произошедшем! Впервые в своей жизни мне преподали урок ничем необъяснимого, необоснованного и несправедливого женского коварства, который хорошо усвоил и запомнил на всю жизнь. Спасибо за науку, прекрасная брюнетка!
Издревле бытует незыблемое мнение о коварстве блондинок, однако на личном, горьком примере с таинственной брюнеткой, могу опровергнуть эту чушь и даже поспорить с кем угодно. Приношу свои поздние, глубочайшие извинения прекрасной блондинке за нанесённую обиду и унижение! Услышишь ли ты моё искреннее раскаяние, прекрасная блондинка?!

Встретившись на следующий день, обменявшись впечатлениями вчерашнего вечера, будучи уверен, что у меня с брюнеткой всё получилось, «Стамбул» спросил: «Ну как она - «ништяк»?». Я ответил: «Да никак!». Услышав горькую правду, «Стамбул» успокоил: «Не она первая, не она – последняя!». Затем «Стамбул» рассказал, как хорошо он провёл прошедшую ночь в постели с блондинкой, ведь он давно точил на неё «шишку»! Тогда я, наконец, понял причину Жориного спокойствия и полнейшего безразличия в этом конфликте, которым он ловко воспользовался: для полной коллекции ему недоставало прекрасной блондинки!

Оставшиеся два дня до вылета в Сочи, мы проводили в ресторанах, в «Серебряном бору», парились в «Сандунах», а в назначенный день оказались в салоне самолёта, следующего в Адлер. Скромно расположившись на своих местах, мы с Бахтияром, с интересом наблюдали за действиями «Стамбула»: он снял с себя туфли и, скрестив по- восточному ноги, удобно устроился в своём кресле, затем подозвал стюардессу и сказал: «Дайте нам нЯрды и чай!». Сделав «Стамбулу» строгое замечание, стюардесса удалилась.

Наш самолёт приземлился в Адлере поздним вечером . Все торговые заведения были уже закрыты, вокруг одна темнота, а нам очень хотелось есть. Выход из положения, как всегда, нашёл «Стамбул»: он исчез в глубине аллеи, в конце которой тусклым светом мерцала одинокая лампочка, и вскоре вернулся с большим батоном копченой колбасы, но без хлеба.

Все автобусы и маршрутки на Сочи давно уехали и нам предстояло провести бессонную ночь на открытом воздухе. Не унывал лишь «Стамбул»: он занялся поиском машины, которая могла бы доставить нас в Сочи и куда-то исчез. Вскоре из темноты, мы услышали голос «Стамбула» - он разговаривал с кем-то по-армянски. Приблизившись, мы увидели «Стамбула», уговорившего водителя старенького «Москвича 401» доставить нас в Сочи.

Из Адлера в Сочи вела живописнейшая, извивающаяся серпантином дорога. Проезжали мимо Хосты и Мацесты, вдоль дороги, с обеих сторон при свете Луны и звёзд виднелись силуэты высоченных, величественных, пирамидальных кипарисов, скрип стволов от их покачивания на лёгком ветру, доносился в кабину нашего «авто».

Приехав в Сочи поздней ночью, наш водитель посоветовал ехать на городской вокзал, где можно было снять ночлег до утра, что мы и сделали.

Утром отправились в гостиницу «Сочи». Командовал парадом, конечно, «Стамбул»! В холле гостиницы творилось невообразимое: уйма приезжих «туристов» со всех Республик, Краёв, Областей, Регионов и городов Союза совершали тщетные попытки заполучить номер в гостинице или, на худой конец, хотя бы койко-место в гостиничном общежитии или даже в коридоре гостиницы. Оценив ситуацию, «Стамбул» направился к одному из торговых киосков, купил флакон духов и, улучшив момент, когда у стойки администратора будет меньше народа, подошёл к ней, поздоровался, улыбнулся обворожительной улыбкой, на что администратор ответила ему тем же. Опершись локтями о стойку администратора, продвинув свою голову несколько вперёд , «Стамбул» говорил что-то, постоянно улыбаясь, от чего на лице администратора периодически появлялась добрая улыбка. Через некоторое время «Стамбул» подзывает меня и просит передать наши паспорта, после чего нам тут же оформили отдельный, большой, трёхместный номер. Оплатив проживание за семь дней, радостные и довольные, мы отправились в свой номер. В отличие от наших паспортов, паспорт «Стамбула» состоял всего из двух страниц - первой и последней - что не помешало ему прописаться в гостинице!

На следующее утро, после завтрака, мы отправились на центральный сочинский пляж «Ривьера». В Сочи я был впервые и многое для меня было непривычным: трудно было ходить босиком по горячим булыжникам, теряя равновесие и постоянно куда-то проваливаясь – не чета прекрасным песчаным пляжам Апшерона! Да и обилие разношёрстной, невежественной, провинциальной публики, нахлынувшей в Сочи со всех концов Страны, особенно не радовало. Не было уюта, попахивало рафинированной казёнщиной, грубость и хамством «отдыхающих». Огромные очереди в пунктах общественного питания, очереди за местами в аэрариях, зато в море царило раздолье: плескались, полоскались, обмывались, плавали, ныряли.

Саша и "Стамбул" (Сочи, 1963)


Вода в прибрежной части не отличалась микробиологической чистотой , однако данное обстоятельство нисколько не смущало «туристов», они не усматривали в этом ничего дурного, продолжая купаться в «синем» море с примесью большого количества собственной мочи!
Невольно вспоминается отличный фильм «Моя морячка», снятый в 1990 году бывшим бакинцем, кинорежиссёром Анатолием Эйрамджаном, и слова героини фильма Людмилы Гурченко: «Экологическая обстановка на побережье в пределах нормы. Наличие кишечных палочек в морской воде: одна-две, в пределах видимости!» Действие фильма, как известно, происходило на черноморском курорте в Коктебеле, в Крыму!

Мы никогда не влезали в омут центральных сочинских пляжей, предпочитая им дикие. Одним из прекрасных, живописных мест для нас была «Пластунка», на берегу порожистой горной реки «Сочи», впадающей в Чёрное море.

Прогуливаясь вдоль побережья, мимо загорающей в безобразных позах приезжей публики, до нас часто стали доноситься громкие мужские голоса: «Стамбул, привет!». В какой-то момент, к нам подошли двое парней, манера поведения и разговорная речь которых выдавала в них типичных «катал». Обнявшись по-дружески, они завели разговор об общих знакомых, партнёрах по ремеслу, называли имена известных в стране «катал» и блатарей из Ростовской области, Краснодарского края, Крыма, Одессы, Москвы, городов среднеазиатских республик, в основном из Ташкента, Самарканда, Бухары, Кызыл-орды и других. Некоторые имена я отлично помню, а с иными, мне приходилось видеться и даже выпивать за одним столом, в местах постоянных сходок блатных и «катал» – в московских ресторанах «Славянский базар» и «Пльзень», в Парке Горького, но непременно в компании с моим другом «Стамбулом». Это - и Гиви со шрамом, и Гурам, и Гога, и Точила, и многие другие.

У друзей - «катал» «Стамбул» узнавал последние новости, в частности: кто, кому, сколько проиграл или выиграл. Диалог выглядел примерно так: «Гиви со шрамом взял «банк» за три «лимона» (три миллиона рублей), Гога и Точила подзалетели, каждый по полтора-два лимона и в срочном порядке поехали отмазываться. Слушая подобный диалог, вначале я засомневался в его достоверности, ведь три миллиона рублей в те годы – сумма умопомрачительная! Однако «Стамбул» пояснил: «Гиви со шрамом выиграл три миллиона в совокупности у нескольких «катал», а не у одного и не в один день.
Три «лимона» по закону должны постоянно крутиться в общем «котле» и это вовсе не означает, что выиграв однажды три «лимона», Гиви может завязать «каталово» навсегда и уйти на покой. Из выигранных трёх «лимонов» Гиви мог потратить только определённую сумму на себя: купить дом или квартиру, кутить с «тёлками» в ресторанах и делать им подарки, на что у него может уйти лишь очень незначительная часть выигранной суммы, а на оставшиеся деньги Гиви обязан продолжить игру и эта сумма должна крутиться в общем котле. Могло случиться, что на следующий день, Гиви мог проиграть весь остаток от выигранных трёх «лимонов» и остаться ни с чем, подумывая о том, где и как найти деньги на раскрутку.
В подобных ситуациях «каталы» обычно садились в самолёты и поезда дальнего следования, уезжали в другие города в поисках партнёров – лохов и фрайеров - для карточных игр. Выигрывали и возвращали долги, а тех, кто пытался «слинять» от долгов или скрыться с большой суммой, выигранной из общего котла, ожидала строгая кара - могли и ухо отрезать!

«Стамбул» со товарищами по ремеслу подсаживались в основном в самолёты и поезда, следующие в Москву из городов Средней Азии, в основном из Узбекистана. Узбеки ехали в Москву с огромными суммами наворованных денег от всевозможных махинаций с щедрыми дарами Восточной земли: хлопчатником, коконами тутового шелкопряда, фруктами, овечьей шерстью и пр. На эти деньги они скупали в Москве и отправляли домой большие партии ковров, косынок с восточными орнаментами и узорами, отделанными золотистой нитью «люрексом», и даже пиалы. «Каталы» вежливо предлагали узбекам скоротать время за игрой в карты с выдуманным и интригующим названием «Шейх-Санан», убеждая узбеков, что нынче в эту узбекскую карточную игру играет вся Япония, и что они возвращаются из Японии с международных соревнований по Дзюдо, а на наивный вопрос узбеков: «Какое место вы там заняли?», «каталы» отвечали скромно - «Пятое!».

В аэропортах и железнодорожных вокзалах Москвы наших «героев» поджидали подставные таксисты. И, как всегда, по чистой «случайности», «каталам» и лохам предстояло ехать в одну и ту же сторону Москвы... Один из игроков садился рядом с шофером, а два других располагались с лохом на заднем сиденье. После непродолжительных разговоров о том, о сём, «восхищениями» красотами Москвы, «Стамбул» очень вежливо обращался к шоферу: «Не угостите ли меня сигареткой?». И также вежливо спрашивал у узбека: «Вы не против, если я закурю?» Шофер открывает «бардачок» и протягивает на заднее сиденье пачку сигарет. Повертев её в руках, «Стамбул» обращается к шоферу: «Шеф! Это же не сигареты, а колода карт!». И не дав никому опомниться, обращается к узбеку: «Может, сыграем в новую, простую, карточную, узбекскую игру «Шейх-Санан», повторяя сказанное раньше: «В эту узбекскую игру сейчас играет вся Япония. Правила предельно просты, и тут же, не дождавшись согласия, начинает объяснять узбеку правила «простой» карточной игры «Шейх-Санан». После некоторого раздумья, заинтригованный узбек соглашается сыграть, но только по маленькой. Сначала «Стамбул» даёт возможность узбеку выиграть довольно большую сумму. Узбек входит в азарт и с этого всё начинается, а заканчивается тем, что незадачливый узбек остаётся ни с чем...

Об узбеках «Стамбул» говорил с большой теплотой и благодарностью: «Хорошие люди! Очень добрые, доверчивые и наивные! Дай им Бог крепкого здоровья! . Если бы не они….. На них мы зарабатывали огромные деньги!»

Вернемся, однако, на «Ривьеру». Закончив беседу с «каталами», мы продолжили свой путь вдоль побережья. Практически через каждые 200-300 метров, слышались со всех сторон голоса: «Стамбул», привет! Как дела?!». После увиденного, у меня не осталось сомнений в том, каким непреклонным авторитетом и уважением пользуется «Стамбул» у блатных и «катал» Союза. И сейчас я могу с уверенностью сказать: «Стамбул» обладал такими индивидуальными качествами, что представить на его месте кого-либо другого в то время было просто невозможно!».

Как-то во время очередной встречи с «каталами» из Ростова-на Дону, к нам подошли двое знакомых парней из Баку, два известных фарцовщика, промышлявших «фарцой» в портах Сочи, Батуми, Новороссийска, Одессы, и др. Завязался разговор. «Стамбул» представил «коллегам» меня и двух наших бакинских знакомых. После непродолжительной беседы, «каталы» спрашивают у «Стамбула»: «А хлопцы-то чем занимаются?». «Стамбул» ответил: Саша – мой друг, студент, биолог, а эти, двое импортейшен волокут!». Будучи вполне удовлетворёны таким ответом, «каталы» закивали головами в знак одобрения. На всю жизнь я запомнил гениально сформулированную «Стамбулом» фразу «импортейшен волокут!», часто рассказываю об этом своим друзьям.

В гостинице мы поселились в огромном трёхместном номере. Утром, после завтрака, отправлялись на прогулку - сочинскую «Ривьеру». Вечера проводили иногда в центральном сочинском ресторане «Приморский» с дешёвеньким оркестром и дешёвым песенным репертуаром. Солистом-аккомпаниатором, на маленьком белом аккордеоне, выступала старая мадам-бандерша, окрашенная блондинка, маленького роста, с одутловатым лицом. Гвоздём программы оркестра был популярный в те годы шлягер Эдуарда Хилля «Моряк сходит на берег», отдельные куплеты звучали примерно так: «Ох, море, море, волна под облака, Ох, море, море, не может жить без моряка... А утром снова он покинет берег И будут ждать его пятьсот Америк»

Дешёвенький шлягер начала шестидесятых мадам бандерша исполняла с особым пафосом, аккомпанируя на своём аккордеончике, не избегая при этом явной фальши и грубых музыкальных ошибок. Закончив «выступление», мадам-бандерша неуклюже подпрыгивала на месте, каждый раз теряя равновесие, и триумфальным жестом возносила свои коротенькие, пухлые руки вверх, выкрикивая в зал непонятный набор слов и диких звуков.

Атмосфера этого «кабака» могла быть сравнима лишь только с атмосферой привокзального ресторанчика-забегаловки, мастерски изображённой Эльдаром Рязановым в фильме «Вокзал для двоих». Однако эта забегаловка пользовалась большой популярностью у провинциальной публики, не видевшей ничего подобного у себя дома, как саранча, слетевшейся на Юг со всех концов необъятной Страны .

В один из вечеров мы со «Стамбулом» отправились в город, на прогулку. Выйдя во внутренний дворик гостиницы, услышали бакинскую речь. Подойдя поближе, увидели сидящих на скамейке четверых ребят, играющих в «очко». Вся четвёрка была мне очень хорошо знакома: Саша Тар-Маркаров (жил в новом доме на углу Телефонной и Л. Шмидта, Саша Соскин (живёт нынче в Лос-Анджелесе) и два родных брата – Витя и Вова (работали в Институте нефтехимических процессов). Познакомив «Стамбула» с друзьями, мы продолжили свой путь. Вскоре я обратил внимание, что «Стамбул» чем-то озабочен. На мой вопрос: «Жора, в чём дело?», он ответил: «Когда мы уходили со двора, один из парней ударил по банку 45 рублей! Мои мысли там». «Стамбула» мучила мысль, что он не мог удовлетворить своего любопытства полностью.

"Стамбул" и Саша в Сочи с девушками из Венгрии (1963)

На следующий вечер мы отправились на свидание к девушкам . Возле Центральной почты стояли четверо взрослых мужчин, один из которых окликнул Жору: «Стамбул», привет!». «Стамбул» подошёл к ним, я стоял поодаль. Через некоторое время «Стамбул» говорит мне: "Саша, я останусь с ними, указывая на четвёрку мужчин, они предлагают мне крупную игру с профессионалами и, самое главное, снабжают деньгами. Я не могу отказаться от их предложения! А ты с «тёлками» сходи в ресторан, затем в номер гостиницы…". На том и сговорились.

«Стамбул» отсутствовал два дня. На третий он явился очень усталый, довольный и радостный: его карманы были сильно оттопырены. Вывернув карманы пиджака, брюк и рубашки, «Стамбул» стал вываливать на кровать огромные пачки денег в крупных купюрах.

Первые три дня нашего пребывания в Сочи были насыщены до предела. На четвёртый день, возвращаясь с прогулки, в холле гостиницы, нас встречает горничная и говорит строго: «В Сочи начинаются гастроли Новосибирского театра оперы и балета. Завтра утром освободите номер.». Мы пытались возразить ей, аргументируя, что наше проживание в гостинице оплачено за семь дней, есть квитанция об уплате. Коварная горничная нам в ответ: «Мы взяли из тумбочки вашу квитанцию с оплатой за семь дней, выписали новую, на четыре дня, а разницу возвращаем вам - она лежит там же, на тумбочке, вместе с новой квитанцией.». Возмущённые коварством горничной, мы с Бахтияром не знали, как поступают в подобных случаях. Более всех негодовал «Стамбул»: он «вежливо» предложил горничной войти в наш номер, после чего сказал: «Ты, стерва! Какое имела право копошиться в наших вещах? Сейчас мы осмотрим все наши чемоданы и если чего–либо не будет хватать, пеняй на себя! Поняла, крыса?!»

Не подозревая о людском коварстве, я совершил большую оплошность: оплаченную квитанцию за семь дней оставил в ящике тумбочки, вместо того, чтобы держать её при себе. Тогда бы и проблем не было!

В пять утра мы были разбужены сильным стуком в дверь . На пороге стояла тройка церберов: горничная, уборщица и здоровенный мужик-вышибала. «Выселяйтесь из номера сейчас же! Будем заселять артистов из Новосибирского театра!» - последовала строгая команда.

Встав спросонья с постели, в белых трусах, с сильно оттопыренным «концом» меж ног, «Стамбул» подошёл к шкафу, где лежала моя любительская кинокамера «Кварц-2», взял её и, забыв снять с объектива крышку, нажал на гашетку; камера застрекотала как кузнечик, затем направил её объектив на незваных визитёров. Свои действия «кинооператора» «Стамбул» комментировал словами: «Ничего, ничего! Мы комсомольцы – целинники, приехали на отдых после тяжёлых полевых работ, а нас хотят выгнать на улицу, как бездомных собак! Вчера мы связались по телефону с местной комсомольской организацией и редакцией местной комсомольской газеты, рассказали о ваших безобразиях, они были очень возмущены и сегодня утром приедут сюда вместе с корреспондентом местной комсомольской газеты.». После произнесённой тирады, тройка вышибал стала отворачивать лица от объектива кинокамеры, которая упрямо продолжала стрекотать. Закончив «съемку», «Стамбул» пригрозил: «Тогда посмотрим, что будет с вами!». Первая в разговор вступила коварная горничная: «Ребята! Мы-то здесь причём?! Нам приказали! Вы лучше улаживайте свои дела с директором гостиницы, а мы, в свою очередь, доложим ему ситуацию. Мы – люди маленькие, делаем, что прикажут!»

В сложившейся непростой ситуации «Стамбул» проявил выдержку и стойкость, сказав нам: «По кроватям! Спим до девяти утра, завтракаем и только после этого идём к директору гостиницы! А ты, Саша, подготовь свою фото - и кинокамеру к съемке, заряди их свежей плёнкой!» Завершив завтрак и утренний туалет, мы стали одеваться, стараясь выглядеть как можно лучше, благо шмоток у каждого из нас было в достатке, ведь мы покупали самые модные, фирменные вещи у московской «фарцы» и в московских комиссионных. Стамбул надел свой новенький, светло-серый дакроновый костюм, очки в тонкой золотистой оправе, и мы отправились в кабинет директора гостиницы, которого заранее оповестили о нашем «визите». В кабинете директора уже находились коварная горничная и дежурный администратор. Накануне «визита» к директору гостиницы, «Стамбул» дал мне строгую установку: «Когда войдём в кабинет, включай кинокамеру и снимай всё происходящее, чаще наводи объектив камеры на директора, снимай крупным планом!» Ну, чем не Эйзенштейн этот «Стамбул»?! Хочется ненадолго отвлечься и напомнить: небольшой, минуты на две, запечатлённый на киноплёнку фрагмент сцены в кабинете директор сочинской гостиницы, до сих пор хранится в моём любительском «киноархиве».

Мы зашли в кабинет директора – он даже привстал со стула, поздоровались, и без всяких предисловий и подготовки, «Стамбул» начал свой «монолог», употребляя хорошо заученные слова и фразы: «комсомольцы-целинники», «приехали в отпуск, на отдых после тяжёлой работы …», «скоро нам предстоит тяжёлая битва за новый урожай зерновых», «нас хотят выгнать на улицу, как беспризорных собак!». Ещё о «местной комсомольской организации, редакции местной комсомольской газеты и её корреспондентах». Тем временем моя кинокамера беспрерывно стрекотала, выбирая наиболее «удачные ракурсы» съемки. В один из моментов, когда я навёл объектив камеры на директора, сделав несколько «крупных планов с различных ракурсов», директор, очень вежливо сказал: «Ребята, комсомольцы! Может этого не нужно делать вообще? К чему корреспонденты и прочее?!». Сказав это, он официальным тоном обращается к дежурному администратору, называя её по имени-отчеству, и приказывает: «Оформляйте целинникам проживание в гостинице!» Я смеялся «под сурдинку»: это «Стамбул»-то комсомолец-целинник! Кроме колоды карт в руках никогда ничего не держал! Жора-«Стамбул» - комсомолец-целинник! Звучит неплохо, не правда ли?! Так и мы с Бахтияром, с лёгкой руки «Стамбула», стали комсомольцами-целинниками!

На следующий день «комсомольцы-целинники» решили отметить знаковое событие на природе: купили на рынке свежее мясо, фрукты, овощи, и спиртное. В гостиничном номере «Стамбул» принялся готовить бастурму для шашлыка - на кухне ему дали большую алюминиевую кастрюлю, разделочную доску и пару острых ножей. «Стамбул» содрал с большого круглого стола, стоявшего в центре нашего гостиничного номера скатерть, под которой обнажилась обыкновенная клеёнка, нарезал ровными, кусками мясо и лук, посолил, поперчил, перемешал всю эту массу и, уложив в кастрюлю, отнес на кухню, в холодильник.

Следует ещё раз несколько отвлечься от темы и охарактеризовать незаурядные кулинарные способности «Стамбула». Московские рестораторы, администраторы, повара, официанты, буфетчики, отлично знали, любили и уважали Жору - «Стамбула» , он был у них своим человеком и пользовался особым статусом. Стоило ему появиться на пороге любого московского ресторана, как со всех сторон доносились приветствия: «Стамбул» пришёл! «Стамбул» , привет, дорогой!», следовали крепкие объятия и поцелуи. Как правило, «Стамбул» появлялся в ресторанах в окружении друзей, партнёров по ремеслу и прекрасных дам. Усадив друзей за стол, заказав для них питьё и закуски, «Стамбул» тут же отправлялся на кухню, где его восторженно приветствовали повара, посудницы и уборщицы. Уплатив щедро, в том числе большие чаевые поварам и буфетчикам, «Стамбул» надевал на себя белый халат и белый колпак, становился к разделочному столу, куда, по его команде, подавали самое свежее мясо, овощи, зелень и различные приправы.

«Стамбул» метался между кухней и ресторанным залом. У него хлопот – полон рот Подумать только, какой объём работы ему приходилось выполнять практически в одиночку. «
Всякая работа руки любит» - часто повторял «Стамбул». «Особенно руки профессиональных «катал»!», - с издёвкой ухмылялись друзья-партнёры по игре, удобно расположившиеся за столом в ожидании приготовляемых «Стамбулом» деликатесов. Особым деликатесом считалось блюдо, приготовленное из губ и щёчек, вырезанных из свежих говяжьих голов. «Стамбул» покупал их лично на московских рынках, придирчиво выбирая говяжью голову с наиболее мясистыми губами и щёчками. Уложив приготовленную еду на большие блюда, «Стамбул» заносил её в зал и ставил на стол перед друзьями.

На следующее утро компания в составе: «Стамбул», Бахтияр, Саша Тер-Маркаров, Саша Соскин, два брата Витя и Вова, Саша Аванесов, отягощённая ящиками и корзинами с провиантом, вышла из гостиницы на улицу. Остановившись у края дороги, мы стали «голосовать», как вдруг перед нами остановился «ЗИМ». Шофер соглашается подвезти нас на «Пластунку», ближе к месту, где порожистая горная река «Сочи» впадает в Чёрное море.

Выбрав уютное место в зелёном кустарнике, мы стали разгружаться, а «Стамбул» к тому времени уже договорился с шофером, что вечером тот приедет за нами и отвезёт нас обратно в город. Кто-то из ребят высказал мысль: неплохо было бы срезать прутья с деревьев и использовать их в качестве шампуров. Тут же в разговор вступил шофер:» Я вижу, вы хорошие ребята, а у меня в багажнике есть несколько шампуров – можете ими воспользоваться»

У изгиба реки, под большим деревом, из булыжников была сооружена запруда для бутылок с напитками. Мангал соорудили из подручного материала, нарубили дров, собрали валежник.

На "Пластунке" (Сочи, 1963)

К вечеру, как и условились, за нами подъехал шофер, В это время гулянка была в самом разгаре: расположившись вокруг костра, жарили шашлык, выпивали, балагурили. Долго упрашивать шофера не пришлось - он тут же присоединился к нам , сказав: боле вкусного шашлыка и более приятной компании друзей ему не приходилось видеть! Лишь поздним вечером мы вернулись в гостиницу.

В кастрюле ещё оставалось некоторое количество бастурмы. На следующее утро, расположившись на летней веранде ресторана, мы ожидали «Стамбула», удалившегося на кухню. Вскоре он появился , держа в руках огромную сковороду с шипящими кусками сочной бастурмы, присыпанной сверху поджаренным луком. Вкуснотища! Застолье с отличной жратвой и винно-водочными излияниями продолжалось до обеда!

В последние годы мои встречи со «Стамбулом» стали редкими и происходили преимущественно в Москве. Узнав о моём приезде, он звонил мне в гостиницу и говорил: «Сообщи свои точные координаты, и я сейчас же посылаю к тебе в номер пару отличных, оплаченных «тёлок», которые будут обслуживать тебя по полной программе. А вечером сходим в ресторан, где всё уже заказано.» Сказано – сделано!

Как-то в начале семидесятых, мы с друзьями сидели в старом «Национале». Дело было в первых числах января, народу в зале было немного: люди отсыпались, отдыхали у себя дома после наступившего Нового года. На улице трещал сухой мороз, мела позёмка, не оставляя снега на сухом асфальте. В зале совершенной неожиданно появляется «Стамбул». Очень обрадовался, увидев нас, подошёл к столу, подняли бокалы с шампанским, поздравили друг друга с Новым годом.

Должен сказать: ни в те, ни в последующие годы, «Стамбул» никогда не пил спиртного и не курил!

На вопрос: «Долго ли собираетесь здесь сидеть?», «Стамбул» получает ответ: «До тех пор, пока не выставят за дверь, на мороз». «Такого я никогда не допущу» - авторитетно заявляет «Стамбул». Исчезнув ненадолго, он вновь появляется в зале со своим другом и партнёром по ремеслу, старым бакинцем Гогой (умер несколько лет назад. Амень!). В руках у каждого по одной огромной, не менее 15 килограммов каждая, узбекской дыне «Торпеда». Дыни были профессиональной перепоясаны широкой лентой из плотной ткани с ручками, на которых болтались бирки ручной клади «Аэрофлота». На наши вопросы о происхождении узбекских дынь в январские морозные дни, «Стамбул» отвечал неохотно – он очень торопился на кухню. Вскоре он появился в зале, держа на вытянутых руках огромный металлический поднос с нарезанными большими кусками аппетитной, ароматной узбекской дыни. Лишь после этого «Стамбул» готов был отвечать на наши вопросы о происхождении дынь.

В поисках лохов - партнёров по карточным играм - мы с Гогой стали объезжать московские аэропорты и железнодорожные вокзалы, однако везде царило затишье – люди отдыхали у себя дома, продолжая праздничные застолья, предпочитая всему семейный отдых. Огорчённые неудачей, мы собирались покинуть аэропорт, когда вдруг увидели двух узбеков огромного роста, в тёплых национальных халатах и тюбетейках. На полу, возле их ног, лежали две огромные дыни. Переглянувшись с Гогой, мы подумали об одном и том же: «Очень не хотелось возвращаться в такую стужу домой с пустыми руками. А здесь такой случай!».
Достав из кармана записную книжку и авторучку, надев на нос «дежурные» очки в золотистой оправе, «Стамбул» с Гогой подходят к узбекам . "Салам алейкум, земляки" - говорит «Стамбул». «Салам алейкум» - отвечают узбеки. Не дав узбекам опомниться, «Стамбул» серьёзным тоном спрашивает: «Справка на дыни есть?!» «КакОЙ справка?!» - удивляются узбеки. "Справка, что дыни не больные. Карантинный сертификат» называется" - отвечает им «Стамбул». «КакОЙ бАльнОЙ? ДИни бАльнОЙ не бываИт!» И пытаясь правильно выговорить слово «карантинный», у узбека получается «есть каранти!». «КакОЙ бАльнОЙ?!» - не унимается узбек. «ВидиШ, как хорошо чуСтвует себЕ дИни на мороЗ?!» «Стамбул», в свою очередь: «Справка, что не содержит на себе микробов, завезенных из Средней Азии» -«У нас здесь есть лаборатория, сейчас сделаем анализы, всё проверим и выдадим вам необходимые справки» - говорит узбекам «Стамбул» - «ПожаЛУСта, проверяй сколько хочеШ! КакОЙ бАльнОЙ?!» - возмущается узбек.

«Стамбул» обращается к Гоге официальным тоном, называя его «товарищ инспектор», и просит отнести дыни в «лабораторию» на анализ, а сам остаётся с узбеками, которые не выражают никакого беспокойства по данному поводу. Смешавшись с толпой пассажиров, Гога быстрым шагом направляется к выходу, садится в такси и ждёт «Стамбула».

Постояв некоторое время с узбеками, поговорив на разные темы (он был большим знатоком среднеазиатского уклада жизни, их обычаев, «катал» (играл) во многих городах Узбекистана), «Стамбул» стал проявлять «беспокойство» по поводу задержки с выдачей справки из «лаборатории» и отсутствия «инспектора». Затем, очень вежливо, говорит узбекам: «Сейчас я быстро сбегаю в «лабораторию», потороплю их с выдачей справки, там, наверное, очередь. Узбеки утвердительно кивают головами в знак согласия. «Стамбул» быстро выходит на улицу, садится в поджидавшую его машину и уезжает вместе с Гогой в... «Националь» .

В моих воспоминаниях изложена самая малая часть из жизни «Стамбула», богатая интересными и невероятными приключениями. Однако особого внимания заслуживает его профессиональная деятельность - легендарного «каталы». Но об этом в другой раз!


Жора, «Стамбул»! Услышишь ли ты меня?! Не укрывайся за высоким нью-йоркским каменным фасадом, вспомни о золотых годах нашей безмятежной молодости! Отзовись!

Саша Аванесов.

Стамбулу - 75! (10.11.2009)


Небольшая справка, так сказать, «Карантинный сертификат»

«Стамбулу» нынче 75 года, живёт в Нью-Йорке. Продолжает катать?! Не знаю, не могу утверждать, однако… Однако при наличии достойных партнёров, всё возможно!

Успеха тебе, дорогой Жора! И крепкого здоровья!

Грустное послесловие.

Легендарный бакинец Жора - Стамбул умер 14 февраля 2016г.

comments powered by Disqus