Георгий Коновалов "Когда просыпается дракон" Версия от 00:24, 27 января 2018; I am (обсуждение | вклад)
Георгий Коновалов "Когда просыпается дракон"[править]
- Факты не перестают быть фактами, даже когда их игнорируют
- Олдос Хаксли
- Когда просыпается дракон
Это об оползнях, но только тех, которые видел сам или тех о которых читал в газетах. Какое страшное слово – оползень. В нём что-то из сказок, противное, скользкое и липкое. А китайская мифология причисляет оползни к одному из видов драконов.
Середина декабря девяносто второго. Вечер, обычный вечер с телевизором и чаем. За окном вспышка, очень похожая на молнию и прямо, как-то сразу гром. Гроза? В декабре?
Но только за окнами вдруг сразу перестали светиться окна видимых от нас домов, да и у нас погас телевизор, погасли разом всё освещение в квартире. Уходил на работу в полной темноте.
В квартире-то ещё ничего – свечи, лампа керосиновая, а вот в подъезде темнота. На ощупь, держась за перила, добрался до первого этажа. Во дворе кромешная темень, ни огонька. В современном городе как-то жутковато делается – громады домов и не огонька.
Только вечером узнал – оползень. Сполз дом, который в перспективе должен был быть шестнадцатиэтажным. Ему оставалось два этажа достроить. Сполз, сохранив своё достоинство – не накренившись даже, правда, по дороге раздавил пару гаражей вместе с автомобилями. Ну, это же такая мелочь.
А всего-то – чуть выше новостройки сделали бассейн и создали автомойку. Подумаешь всего-то, автомойку построили. Дом порвал все коммуникации уже подведённые к нему, а заодно и кабеля идущие от районной подстанции.
Конечно, ходили посмотреть.
Внешне – ничего особенного, дом как дом и даже люди живут (тогдашние беженцы), обнажённый, развороченный грунт… и всё. Дорогу, правда (по ней автобусы и троллейбус ходили), которая выше дома перекрыли бетонными блоками.
Сидели мы тогда без электроэнергии две недели. Две недели ада. Представьте высотные дома без электроэнергии. Это без воды (воду привозили в автоцистернах, а уж в вёдрах ножками до восьмого или девятого этажа), без лифтов, без отопления. Энергию со страшным скандалом подключили только в новогоднюю ночь. Вот это был праздник!!!
Писали об этом оползне не так уж и много, в двух – трёх газетах упомянули и всё. Хотя явление заметное, ведь махина высотой сорок два метра проехала метров тридцать, осталась цела и никого не убила. И хочется лозунг выкрикнуть - «Да здравствуют наши строители!». Ведь сам дом остался целёхонек.
Но это всё будет намного позже, это через восемнадцать лет, а сейчас…. Разговоры начали затихать, как только проехали Волчьи ворота. Я уж давно заметил – разговоры в автобусе с командированными как-то сами собой замолкают, если на север или запад ехать – около Хырдалана, а если на юг, то около Локботана где-то. Всё как обычно – кто-то уже дремлет, кто-то в окно смотрит, вот только мне никогда в дороге не спалось, а сейчас тем более.
Наша компания едет на оползень, в Ленкоранский район.
А компания подобралась ещё та – замдиректора, начальник отдела геологии, геолог, курирующий этот район, топограф и я – фотограф.
Где-то, между Ленкоранью и Астарой оползень проснулся.
Кому как, а мне всегда интересно – а что это мне фотографировать предстоит. Вот и начинаю пытать начальника всех геологов института. Как же много тогда я узнал об этом таком явлении как оползень. Ведь он может не проявлять себя не то что годы, но и десятилетия и даже века. Это уж потом люди хватаются за голову – как это просмотрели.
Одни оползни в год могут пройти всего несколько сантиметров (и это уже много), а может вдруг помчаться с огромной скоростью. И нет тогда ни защиты от него. И вообще нет защиты от оползня, разве только профилактика. - Видел, что на баиловском склоне ничего не строится – запретили. Только посадки. Причём высаживаются деревья, не требующие много полива. В основном эльдарская сосна. А строительство запрещено. - Всё это мне рассказывал геолог. Хотя это уже мне было давным-давно известно.
Приехали в Ленкорань, а потом ещё долго ехали по просёлку, предварительно прихватив какого-то представителя местной власти. К нужному нам месту выехали как-то сразу. Прекрасный вид – склон, на котором очень живописно расположился посёлок, а внизу река, с плотиной на ней.
- Вот из-за этого всё началось – убеждает местный начальник – Только люди дома построили, только сады-огороды развели, и вот всё провалилось.
А сверху-то и не видно, что провалилось, вот только как-то уж всё мертво. Ни людей, ни собак не видно и не слышно.
Наш водитель нашёл дорогу и осторожно спустился к посёлку. Вот отсюда и видно стало, как часть склона оторвалась от основы своей и аккуратненько съехала. И даже дома остались на съехавшей части целенькими. Но это всё только издали, а вблизи (мне же снимать надо было) трещины в домах, которые уже обживали, трещины, уходящие под землю в фундаментах и цокольной части ещё строящихся. Жутко.
Это как в кино. Дома пустые, растительность, пробивающаяся и немота. Тишина такая, что слышно реку, которая внизу.
Долго ходили наши по этому посёлку, всё рассматривали, замеры какие-то делали и пришли к выводу, что не плотина и этот пруд виноваты, а переселенцы сами. Очень уж активно поливать свои участки начали, вот склон и пополз. Проснулся оползень.
Долго бродила наша комиссия по мёртвому посёлку. Всё замеры какие-то делали. А я, только проявив плёнки и отпечатав фотографии, смог в полной мере рассмотреть и почувствовать весь ужас того места.
Оползень мне знаком уже с детства. На оползне мы представляли себя штурмующими склоны. Это недалеко от зоопарка было. Сам зоопарк выглядел совсем по-иному, но оползень по кусочку откусывал от его территории всё новые площади. Повисла над обрывом клетка бедняги льва, а помост, где когда-то стоял слон ещё раньше сгинул.
Исчезла и фабрика модельной обуви. Красивое здание над обрывом. Оно повторяло (почти) архитектуру здания ремесленного училища. Мы его «ремеслянкой» называли.
Дважды мне пришлось побывать в этом училище. Первый раз, когда оно было ещё целым и ничего не предвещало его будущее, а второй – так уже было немного не по себе видеть трещины в стенах, через которые был виден проспект Нефтяников. В трещины спокойно входила рука. Но это уже 1970.
Заодно погибло и здание «паркоммуновского» детского садика, погиб и старинный особняк бывший неподалеку. Ещё раньше исчез целый посёлок домов – «самостроек». И каждый год поправляли лестницы связывающие улицу Сарайкина с проспектом Нефтяников.
В 1959 году на «Паркоммуне», закончили строительство и пустили в эксплуатацию деревообрабатывающий цех. Очень гордилось начальство по этому поводу. Цех был по последнему слову техники того времени. Но пошёл трещинами цех уже за короткое время, а в году девяностом он вообще прекратил своё существование.
Всё это было настолько явно, но газеты пренебрегали этим, зато в году в 2000 начался такой оползень, что невольно пришлось писать. Проспект в этой части закрыли, «Паркоммуна» подрабатывать начала, пропуская по заводской территории, проезжающие автомобили и беря плату за проезд.
И вот теперь опять проснулся этот дракон.
Много писали и об оползне в районе памятника Нариманову. Там разрабатывая котлован под фундамент «высотки» неаккуратно подрыли склон. И тогда попытались поползти пятиэтажки расположенные рядом. В 1975 (?) году, в одну ночь вздыбился асфальт напротив тогдашнего телетеатра. Это место готовили под Дворец пионеров и молодёжи.
Троллейбусные маршруты закрыли, а автобусы поменяли свои направления.
В году 198(?) порвал коммуникации дворец «Гюлистан» собрав вокруг себя все «аварийки» города. Но он тогда порвал только водопровод и электрокабеля и успокоился.
Но самое ужасное случилось в те самые трагичные дни города. На территории военного порта ожил оползень. И погибло тогда двадцать два человека. Вот об этом у меня и сохранилась небольшая вырезка из «Вышки».
Ни на что я не претендую в своих воспоминаниях, но просто надо помнить, что в нашем городе не всё так просто, и есть места, которые надо обходить стороной проектировщикам и строителям.
