Константин Исааков "Бульвар любви" Версия от 19:18, 21 июня 2010; Jonka (обсуждение | вклад) (Защищена страница «Константин Исааков "Бульвар любви"» ([edit=sysop] (бессрочно) [move=sysop] (бессрочно)))
Константин Исааков "Бульвар любви"[править]
Все, кто родился в этом городе, приходят на эти аллеи подумать о сокровенном
БАКИНСКИЙ бульвар. 60-ые. Утро.
Тебе лет 8. Ты притулился на краешке длинной скамейки в одной из верхних, а значит, тенистых аллей. Май, но уже жарко. И потому тетя Аня высадила всех своих подопечных деток не на длинной-предлинной бесспиночной лавочке прямо у моря, под открытым солнцем, где вообще-то полезнее – йодом детям дышать надо, а на одной из диванообразных скамеек поближе к улице, под сыплющим ватными семечками кленом.
Тетя Аня, твоя «непрямая бабушка» (как бы ее внучатый племянник), «водит детей»: так это называют в Баку – присматривает за дошколятами, пока родители на работе. Сейчас бы сказали: бэби-ситтер.
Но ты-то большой: уже второклассник, потому тебя тетя Аня берет на бульвар просто за компанию, чтобы перед школой, которая во вторую смену, воздухом подышал. У тебя на коленях «Дети капитана Гранта», и представляя нежную, но такую отважную девочку Мэри из любимой уже книги, ты искоса поглядываешь на 6-летнюю Дилю… такую хорошенькую, так мило говорящую по-русски с азербайджанским акцентом.
Потом минует год и еще один. И Диля пойдет в школу, а ты перестанешь ходить на бульвар в компании с малышами. Но каждый раз, прогуливаясь по верхней бульварной аллее, будешь видеть этот странно перемешанный образ: девочка Диля, жующая на скамейке с проломанной дощечкой кусок карабахской кяты, и она же, Диля, но одновременно и в образе Мэри Грант, преодолевающей заснеженные склоны коварных Кордильер.
Бакинский бульвар. 70-е. Полдень.
После второй двухчасовки можно сбежать с лекций в университете: филфак для тебя, до неприличия начитанного, – полнейшая синекура. Сбежать – и постоять под окнами ее дома на углу бывшей Торговой улицы – и помечтать, а вдруг она сейчас отсыпается после ночного дежурства – и представить ее нежащейся в залитой солнцем постели – и при этих будоражащих мыслях и чувствах метнуться сюда, на бульвар, под пронизывающий норд, тот самый, знакомый каждому бакинцу ветер-ветрило, который должен бы выдуть из твоей головы «всю эту дурь», а вот нет… разве что охладит – но чуть-чуть и ненадолго.
Лейла – медсестра и чужая жена. От первого ты даже как-то испытал кайф – это когда она брала у тебя кровь из вены. Второе же для тебя, 20-летнего романтического оболтуса, непреодолимо. Как непреодолима и сама первая любовь, от которой нигде не спрятаться и которую не спрятать ни от кого. Ты весь на виду. После каждой встречи с Лейлой на глазах у родни и приятелей ты сбегаешь на бульвар – проветриться, согнать краску с щек. Ты облокачиваешься на парапет, и волны Каспия освежают тебя радужными брызгами. Изредка, когда в карманах хоть что-то звенит, ты садишься здесь, за летний столик кафе «Ракушка», выпить стакан кофе гляссе. Остудить печальную безответность.
Бакинский бульвар. 2000-е. Вечереет.
Ты приехал в родной город после многих лет отсутствия в нем. Первое, что ты сделал, – пошел на бульвар.
Вот вышка – в детские 60-е ты с восторгом наблюдал затяжные (так тогда казалось!) прыжки парашютистов с нее.
Вот причал, откуда каждые полчаса в твои молодые 70-е отправлялся прогулочный теплоходик, на котором можно было поколесить часок по Бакинской бухте, подставляя лицо соленому ветру.
Тогда говорили, что она, эта бухта, очень похожа на неаполитанскую. Ты уже успел побывать в Неаполе и удостоверился: не похожа. Итальянская тоже хороша, но другая. Как не может быть похожа твоя первая любовь на первую любовь из какого-нибудь даже самого распрекрасного неореалистического кино.
Ведь здешние бульварные запахи йода и мазута, ветра и воды, и росчерки бледно-зеленых листиков ивы, свесившейся к фонтану, и бархат густо-зеленых чинарных листов,и потрясающий вкус «пирожков с котятами» за 5 копеек, которые продавала горластая тетка у выхода с бульвара к «старому универмагу», молочный коктейль аж за 20 копеек – все это вместе и есть тот удивительный «гумус», на котором ты вырос и сложился.
...Он, конечно, очень изменился, Бакинский бульвар.
Исчезли старые и выросли новые дерева. Иными, яркими и будоражащими красками и подсветками сияют фонтаны по вечерам.
Бульварные аллеи потянулись все дальше и дальше, в обе стороны – и к пригородному поселку Баилово, наступая на судостроительные верфи, и к бывшему «Черному городу», который давно уже перестал чернеть копотью старых нефтеперерабатывающих заводов.
Изменился и ты... если внимательно всмотреться в зеркало. А может, и не очень-то изменился! Ведь ты и сейчас принес сюда свои случившиеся и неслучившиеся любови, свои переживания пережитого.
Нет такого бакинца, у которого Бакинский бульвар не был бы чем-то очень значимым в его личной судьбе. Он для каждого из нас – хранилище сердечных тайн, надежд, иллюзий и очарований. Они тут – что-то шепчут листами, о чем-то журчат волнами. Сегодня он, бульвар, получил статус Национального парка, а потому наверняка будет и дальше меняться и хорошеть. Неизменным будет в нем одно: он по-прежнему останется частью души каждого из бакинцев – будь ему 8 или 20 лет. А то и за полтинник.
Константин Исааков
Источник:
газета "Вечерний Баку" №2/2010
