... Прошли годы. Закончив школу, Рагим поступил на математический факультет в университет. Скорее всего это произошло в силу его комплекции - у природы на его счет была своя задумка, юноша означен быть вертикальной осью её геометрии. Если бы в Баку росли вязы, то парня смело можно было считать долговязым, а так сокурсники называли Рагима «шлагбаумом» или «спиннингом».
На втором курсе Рагиму привалило счастье. Мама Рагима, забрав с собой «этого зануду», как он называл своего младшего брата Ровшана, ещё в начале осеннего семестра уехала на полгода в Тюмень к отцу семейства, уставшего обнимать одни трубы на буровой. Наместником, читай за старшего, в Баку была определена бабушка Гюля-ханум, имевшая на Рагима такое же влияние, как Монголия на Гренландию.
- Ну-ка, срочно иди делать уроки! - первый же непрофессионально выполненный наезд на воспитуемого вызвал у того гомерический хохот. Потерпев скоротечное педагогическое фиаско, Гюля-бабуля впоследствии игнорировала свои обязанности воспитательницы, регулярно сбегая под видом терапевтических назначений врача в свою «бабульческую» общину на бульвар перемывать косточки современной молодёжи на свежем воздухе.
Вольноотпущенный Рагим несся по бурному морю студенческой жизни на скутере, глотая открытым ртом воздух пьянящего калейдоскопа событий, когда наполненный жизненной энергией организм позволяет тебе всё.
Проиграв всю ночь с друзьями в преферанс и наспех позавтракав, юноша заскакивал до учебы к сокурснице для практических занятий по оттачиванию техники поцелуев, затем ехал с ней в университет на лекции, где вместо первой пары его могли вызывать для обмена поллитра крови на тарелку биточков с гречкой и плитку шоколада, вторую пару он пропускал по собственной инициативе, поскольку его приятель вырывал на час новый «забойный пласт», и диск надо было срочно переписать на свой магнитофон, а вместо третьей пары Рагиму предлагалась деканатом амнистия от наказания за побег с занятий в обмен на участие в соревнованиях по многоборью ГТО, причем именно сегодня, поскольку завтра вся группа отправлялась на посадку деревьев на Шихово, или на сбор урожая хлопка куда-нибудь в Касум-Исмайловский район.
Весь двор в шутку взирал на Рагима, как на брошенного на произвол судьбы, жалел сироту - отощал вьюнош. Добродушный и отзывчивый парень был любимцем всей мяхалля, солнечным зайчиком за стеклами шушабянда – общей застекленной веранды, непременного атрибута бакинских двориков.
Рыбак дядя Гриша, чья жена держала дома с десяток кошек, подбрасывал ему суходревной солёной воблёшки и огромных лещей к пиву. Тётя Арусяк частенько зазывала к себе, чтобы угостить проперченным мясом – бастурмой, или подбрасывала лишенцу банку с вареньем. Не отказывался Рагим и от подкормок форшмаком Эсфирь Соломоновны, главного бухгалтера «Дунькиной фабрики».
Всё бы ничего, но во дворе назрело роковое несчастье, приведшее к восстанию народных измученных масс. Неотвратимый тяжёлый рок, остервенелым ливнем пав на плечи ещё неокрепшего юноши, подмыл идеологические корни молодого персика из сада развитого социализма. Начался рок на народных костях, точнее на пластинках, записанных на рентгеновских снимках чьих-то конечностей, и продаваемых по рублю из-под полы в ЦУМе.
Как ни крути, а тяжелый рок и хэви-металл не могли миновать страну, занимавшую первое место по производству чугуна и второе по выплавке стали. Соседи Рагима уверяли, что этот проклятый рок падает не на плечи, а преимущественно на уши, заставляя «на басах» вибрировать не только черепную коробку, но и застеклённый шушабянд от неистовства заморских «бяндов». Дворовые собаки, устав от собственного лая, трусливо заползали под лестницу.
В тот год двух семерок король Элвис Пресли умер, но здравствовали короли диско «Бони-М», процветало бабское «АББА», отдавалась кому-то Донна Саммер, растворяли сердце потрясные мелодии Челентано и Стиви Уандера, топил душу «Пинк Флойд» под поллитра на даче, саднил свежеиспеченный «Рейнбоу»! Выбирай на вкус по обстановке. И был бы это сладкоголосый Демис Руссос, но ... соседям Рагима крупно не повезло. Самый массивный рок вулканической лавой вползал сквозь щелочную среду в квартиры, а затем в нутро несчастных, сверлил стодецибельными руладами радужной гитары Ричи Блэкмора, прорывался ором охристосованного славой суперзвезды Яна Гиллана.
- Спид кинг! Спид кинг! У-ха-ха-ха-ха-ха-а-а-а !!!
- Старик, это забой!
От дьявольского хохота «Короля скорости» позванивал чешский хрусталь, томившийся всю жизнь с синенькими наклейками на полках в серванте скорее для красоты, нежели для работы по основной специальности.
Соседи искренне радовались наличию вражеской пропаганды - в те дни, когда Рагим тайком слушал вечерами радио «Голос Америки», в доме было гораздо тише. Бакинский дворик с общим на всех круговым балконом, спрессованный настолько, что соседи четко знают, кто храпит по ночам, блаженствовал в такие часы в тишине, ибо вжатое в радиоприемник ВЭФ студенческое ухо, отсеивая потрескивание и подвывание всевозможных глушилок, жадно ловило комсомольской барабанной перепонкой едва слышные хрипы новых забойных композиций отпадного «Дип Перпла», свинцового «Лед Зеппелина» и далеко не диккенсовского «Юрай Хипа». Старик, это забой!
Основной вред социалистическому сосуществованию наносил космической силы магнитофон «Юпитер», подаренный Рагиму отцом-нефтяником. Его огромные бобины с лентами-змеями несли соседям, как Лаокоону, массу стереофонических страданий, по 525 метров на каждой стороне. Соседи ежедневно молились за своими стенами за обрыв большого пассика, бывшей в те дни самой важной резинкой неженатого Рагимчика. Усугубляли их страдания вопли самого Рагима, вздумавшего регулярно подражать уникальному вокалу Яна Гиллана, и не понимавшего по молодости того факта: что дозволено «Юпитеру», не дозволено студенту.
В конце концов, после многодневных переговоров и проклятий, увещеваний и гонаглыгов, угроз вызвать участкового и намерений раздолбать проклятый «Юпитер», стороны пришли к компромиссу – были введены часовые пояса и установлены предельно допустимые нормы звуковоспроизведения.
В те дни у трудового народа было несколько прайм-таймовых развлечений. Поскольку в доафганский период холодная война подтаяла от дюз космических кораблей во время совместного полёта «Союза»-«Апполона», то ей требовалась лёдовая арена, и она переместилась куда-то вглубь хоккейных площадок, где выставила форпост в виде походивших на рыцарей канадских профессионалов с клюшкой наперевес, к битвам с которыми готовилась вся страна. Любой пацан мог назвать врага по номерам.
Другим ритуальным занятием советского народа в семидесятые годы прошлого века был просмотр по телевизору торжественных церемоний вручения наград по ежедневной программе новостей «Время». Награждались не только люди, но и такие объекты реального мира, как заводы, фабрики, институты и другие учебные заведения, газеты и даже целые города с республиками.
За достигнутые успехи в театрализованной постановке жизни по талонам родной город, ушедший в глубокое подполье снабжения продуктами питания по знакомству, в те годы неоднократно награждался под речи «Дорогого Леонида Ильича» и бурные аплодисмены, переходящие в овации, Красными знамёнами Партии, Правительства, и ЦК Комсомола. Красные знамёна, в силу всеобщего дефицита и экономной экономики, были переходящими.
Исторический день наступил 24 ноября 1977 года, когда указом Президиума Верховного Совета жрецов Баку был награжден орденом Ленина.
- И что даст нам этот орден-морден Ленина? - вопросила в сердцах тётя Арусяк.
Рагим попал в эту группу благодаря Яну Гиллану. В перерыве между лекциями незадачливый юноша занимался просветительской работой среди первокурсников, темой занятия послужило исполнение Гилланом оратории «Child in Time» во время восьмого концерта «Дип Пёрпл» в Токио. Проходивший мимо замдекана вытряхнул пальцем из уха остатки рагимовского вокала и приказал идеологически прокаженному песнопевцу быть завтра в три часа дня возле главного входа во Дворец Ленина.
Студентов собралось человек пятьдесят. Третий секретарь Октябрьского райкома партии оперативно провел их в зал Дворца, опасаясь за сохранность фасада здания, поскольку в период ожидания среди студентов назрела коллективная народная игра «жопу к стенке», цель которой состояла в оживлении иннервации не прижавшегося вовремя к стене копчика соседа с помощью удара носком полуботинка.
Их рассадили группами по пять-десять человек, дабы не допустить образования критической массы, приводящей к необдуманным реакциям. Одних усадили на двенадцатом ряду слева, других развернули на двадцатом в центре, третьих – на шестнадцатом ряду справа. Молодые темноволосые репы были воткнуты камнями в икебану сада красного полотна мягких кресел большого зала с жёсткой целью – производить необходимое количество децибелл для распространения в атмосфере зала от стенки до стенки необходимых лозунгов. В группе пятого ряда сидели «запевалы». Стратегия троянского коня, точнее полуроты луженых студенческих глоток была проста как прямая кишка. Трижды «слава!», трижды «ура!», повторяем шесть раз во время завершения абзацев речи. Кто не понял, может идти в институт на занятия.
После третьей репетиции начальству свыше доложили, что команда готова, и орден-морден можно вручать городу, лозунги будут слышны от Баилова до Ахмедлов. Ян Гиллан отдыхает.
В день вручения высокой награды любимой столице Азербайджана новоявленный хор луженых глоток имени Пятницкого был оперативно вкраплён в славную когорту передовиков производства республики. Пока по креслам рассаживались приглашенные, по всему залу был слышен тихий перезвон орденов и медалей. Труженики страны с некоторым недоверием взирали на странные группы студентов, словно в зал пробрались дисиденты с непривычно голой, безмедальной грудью, тщетно пытавшиеся спрятаться за свои малюсенькие комсомольские значки. Рагим, сидевший крайним справа в своей группе, своей белесой щекой явственно чувствовал клеймо тунеядца и лоботряса, выжигаемое из-под нависших бровей раскалённым взглядом прокопченного на солнце хлопкороба.
Гейдар Алиев был блестящим, неподражаемым оратором, энергичным антиподом брежневского причмокивания и бормотания. Подобно умелому дирижеру, взмахом руки приводящему в движение весь оркестр, руководитель республики мастерски заканчивал фрагменты своей речи, четко обозначая паузы для бурных и продолжительных аплодисментов. Но не все в зале оказались готовы к дополнительным спецэффектам. Во время запланированной паузы, когда аплодисменты вроде бы уже затихли, прозвучал призыв:
- Слава Коммунистической партии Азербайджана!
И шумовыми бомбами по залу:
- Слава! Слава! Слава!
Рагим почувствовал, как слетают крошки эмали с его зубов, струной зазвенели волосики в носу, проснулось и генетически отозвалось в груди горловое пение огузско-тувинских степных племен, взревел горец, всаживающий кинжал в грудь снежному барсу, заорал Ян Гиллан, способный заткнуть на пару минут рокот «Харлея-Дэвидсона». И краем глаза он с удовлетворением констатировал наличие отвисшей челюсти под нависшими бровями прокопченного на солнце хлопкороба. Говорят, что кое-кто в зале потянулся в карман за валидолом.
