Юрий Елистратов "Воспоминания бакинского пацана" Версия от 17:48, 26 мая 2014; Jonka (обсуждение | вклад)
Юрий Елистратов "Воспоминания бакинского пацана. Детство"[править]
Автор о себе:
Я бакинец. В 1952 г. окончил школу № 6, а в 1956 г. Военно-морское училище на Зыхе.
Сейчас литератор.
Моё литературное творчество основано на том, что вся моя жизнь "ПЕРЕСТРОЙКА".
Два высших образования - военное и гражданское.
Начал в качестве штурмана дивизиона больших охотников за подводными лодками, затем стал инженером конструктором в авиационном КБ, потом перешел на работу во Внешторг, длительно работал по этой линии в Париже и Стокгольме, перешел в советско канадское совместное предприятие, оттуда ушёл на "дикий российский рынок", где был ограблен, потом успокоился в качестве инженера на газоперерабатыващем заводе.
Всё это позволило изучать корпоративные отношения различных групп людей.
Автор книг:
НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДЕВОЧКИ ТОМОЧКИ - сказки-фантазии для детей
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОНКУРЕНТОСПОСБНОСТЬ - как удалось совершить "революцию" в строительном деле СССР
Детство[править]
Начинаю писать, а в голове полный сумбур. Тут будет к месту вспомнить любимую поговорку одной из моих тёщ: КАК МАЛО ПРОЖИТО! КАК МНОГО ПЕРЕЖИТО! КАКОЙ КОРОТКИЙ ПУТЬ! КАК МНОГО СДЕЛАНО ОШИБОК!
Пробегусь воспоминаниями по этапам жизни.
1. ДЕТСТВО
Детство проходило в окружении любви со стороны бабуси и мамы. Мама уделяла мне меньше времени, чем бабуся. На маме лежала организация нашей жизни и её финансирование.
Мама, как и всякие женщины, после развода с отцом, пыталась найти спутника жизни. Поэтому, кроме работы она занималась и своей личной жизнью.
Бабуся, как мать, всячески стремилась обеспечить дочери время для того, чтобы бывать в компаниях. Поэтому, она полностью взяла на себя заботы о внуке, то есть обо мне.
В результате, именно она заложила в меня тот стержень основных пониманий – « что такое хорошо, и что такое плохо». Эти её наставления руководили моими поступками в дальнейшей моей взрослой жизни.
Основными наставлениями были её правила поведения с людьми. Именно это всплывало в моём мозгу, когда надо было принять решение: "А что в таком случае делала-говорила бабушка!".
Как правило это были ерундовые мелочи.
- Надо вежливо здороваться с людьми!
- Не перебивай старшего, дождись когда он кончит говорить!
- Мой руки перед едой!
- Врать – это плохо!
- Уважай старших!
- Если идешь в гости – одевайся аккуратно!
- Проявляй уважение к старым людям!
- В гостях ешь умеренно. Оставляй кусочек – ты не с голодного края! Это раньше называлось «ЦЕРЕМОНИЯ»!
- Много не болтай – лучше слушай!
- Никогда не злись и не мсти! Не таи в себе злобу!
- Будь всегда с людьми добросердечным!
- Проявляй заботу!
Эта «ЕРУНДОВИНА» помогала мне чувствовать себя КОМФОРТНО в среде – военных моряков; в авиационном конструкторском бюро; в коллективе КРАСНЫХ КУПЦОВ, как раньше называли сотрудников Минвнешторга; в коллективе Советско-Канадского предприятия; на газоперерабатывающем заводе.
Бабуся заботилась о моём образовании с «младых ногтей». Читала вслух мне книги. Сначала это были детские книжки, а потом она начала мне читать «Робинзона Крузо».
В этой книге, наряду с описаниями жизни Робинзона на острове, много внимания уделялось размышлениями автора о своей предыдущей жизни среди людей.
Длинные размышления автора о Боге и религиозные темы. Много я тогда не понимал, но видимо именно это, отложенное в памяти, привело меня потом, много лет спустя, к Богу и в Христову Церковь!
Эта память, чудесным образом вложила в меня желание написать книгу «БЕСЕДЫ О ПРАВОСЛАВИИ»! Книгу я написал и получил Благословение в монастыре и у священника.
Дом в Баку, построенный в начале прошлого века братьями Гасановыми, имел форму буквы «П». Второй и третий этаж, опоясывали открытые галереи-балконы.
В этом здании на втором этаже, я и провёл своё детство.
По балкону я бегал, гоня пред собой колесо из фанеры. Движение этого колеса управлялось палочкой.
Очень популярная игра по тем временам!
Потом мне купили велосипед. Это было трёхколесное движущееся средство. На нём я катался и на балконе, и на бульваре в сопровождении бабушки и мамы.
До сих пор помню просьбу молодящейся мамы: - Юрик! Не называй меня мама! - А как? Ну. Валя, сестра….! Тут мама краснела, запиналась, а я продолжал на весь трамвай кричать: – МАМА!
Не знаю уж как попала в нашу семью походная брезентовая офицерская кровать. Мне её расставляли. Я устраивал мачту из ручки швабры. На неё вешалась маленькая простыня. Получалась морская шхуна.
Я «плавал» в этой шхуне часами. Старшие были довольны, что я сам себя занимаю и к ним не пристаю.
Иногда ко мне в шхуну садился сосед Алик. Становилось веселее. Так мы с ним и плавали по морям и океанам.
Видимо, память об этой «шхуне» и привела меня в высшее военно-морское училище.
Помню свои ощущения начала войны 1941-45 гг.
В детском саду нас накормили обедом и уложили в кровати на дневной сон.
Я был разбужен плачущей мамой, хныканьем детей. Вся зарёванная мама спешно одевала меня. Что произошло, она не сказала.
Но на соседней кроватке была девочка. Именно она и просветила меня:
- На нас напал страшный, многоголовый дракон! Ух, страшно!
и зарыдала.
Детский сад работал бесперебойно. Немного освоившись с новой военной ситуацией, мама опять стала приводить меня в детский сад.
На очередной прогулке, я чуть не упал от страшного удара по правой брови. Всё лицо мне залила кровь. Оказалось, что в меня попал камень, выпущенный из рогатки хулиганом из кустов.
Неожиданно я стал героем в нашей группе – раненный. Ко мне стали подходить, и я с гордостью, показывал ранку. Для детишек это было приключение – кровь на лице:"Дай посмотреть!".
В детском саду я подхватил то ли корь, то ли скарлатину, не помню.
Меня немедленно положили в инфекционное отделение больницы. Болезнь эта страшна тем, что нельзя есть солёное и мясо.
Нарушение этого правила трагично. Мамаша, азербайджанка из сельской местности, решила накормить сыночка котлетами. Накормила и парень стал на её руках умирать.
Мы, дети, страшно перепугались воплями несчастной женщины. Нас стали успокаивать, одновременно приговаривая "Нельзя есть солёное и мясо!"
Это был жестокий урок!
Выйдя из больницы, я написал письмо маршалу Ворошилову.
Как в популярных тогда стихах:
- «Климу Ворошилову, письмо я написал!
- Товарищ Ворошилов – народный комиссар!».
В письме написал, что я сын военного, воюющего на фронте. Хочу пойти по стопам папы и учиться в Суворовском училище.
Как позже стало нам известно, отца вызвали в Политотдел и выяснили, что он не принимает никакого участия в моём воспитании. Видимо «продраили с песочком». Позже он в письме высказал мне свою обиду:
– Зачем на отца кляузничал?
В ответе на письмо Ворошилову, мне сообщили, во-первых, что отныне папа будет платить нам алименты, а во-вторых, что надо пойти в Военкомат.
Военком, оглядев мою тощую, после несолёных больничных харчей, фигуру, сказал, что медкомиссию Суворовского училище я не пройду. Маме он посоветовал меня откормить и вернуться к нему через год.
Но как откармливать в условиях карточной системы на хлеб и продукты? Тут главное, чтобы парень «концы не отдал». Голодное началось время!
Растущий организм требовал пищевых калорий, а их не было. Вытягиваясь вверх, я стал тощать – меня даже к врачу водили, нет ли туберкулёза? Оказалось – нет, но надо подкормить!
Тут меня спасла предприимчивость бабуси. В самом начале войны, мы с ней зашли в аптеку. Купили какие-то лекарства и вдруг бабуся увидела на самой верхней полке бутыли.
- А что это у вас? – вежливо спросила бабуся.
- Да это рыбий жир! Стоит тут уже давно. Никто не покупает!
Нагрузившись тремя трёхлитровыми бутылями, мы еле-еле их дотащили до дома.
После туберкулёзного диспансера, бабуся вспомнила про бутыли и для меня начался КОШМАР!
Три раза в день меня заставляли глотать эту ГАДОСТЬ! На закуску давали кусочек солёного огурца. Это несколько смягчало отвращение, но…!
До сего времени не могу есть рыбу, если чувствуется привкус рыбьего жира.
Рыбий жир спас меня от истощения и болезней в войну – выдюжил!
Военная жизнь в Баку налаживалась. На наших столах появилась американская тушенка, яичный и молочный порошки...
Чтобы поддержать моё здоровье, мама стала сдавать кровь. Донорам полагался "усиленный" продуктовый паёк, который мама и приносила домой. Вместо того, чтобы поддержать здоровье донора, продукты оседали в моём желудке.
Такое положение немедленно сказалось на мамином здоровье.
Спасло её то, что несколько раз бабуся съездила в Тбилиси. Оттуда она возвращалась с пакетами продуктов. В том числе привозила смалец. Это топлёный бараний жир.
Вот этим смальцем, бабуся и отпаивала маму, растворяя его в молоке с американским шоколадом.
Я стоял рядом с бабусей и канючил:
– Дай и мне попробовать!
- Деточка – это маме нужно пить, чтобы не умерла! Видишь, какая она бледная.
Как-то знакомые «подкинули» нам картофельные очистки. Бабуся их старательно отмыла, пропустила через мясорубку. Получилось нечто, которое на воздухе быстро синело.
На керосинку ставилась сковородка, наливался рыбий жир и в нем жарились оладушки из картофельных очисток.
Пока они были горячими – уплетались с огромным удовольствием. Но стоило им остыть – до сих пор с содроганием вспоминаю, как я их ел! Есть хотелось очень!
Вот и осталась ненависть к запаху рыбьего жира!
По утрам во дворе раздавался громкий крик:
- МАЦОНИ-МАЦОНИИИИ……
Это кричал азербайджанец Али, у которого на двухколесной арбе стояли расфасованные в пол-литровые банки вкуснейший молочный продукт МАЦОНИ, что-то вроде простокваши, но со специфическим привкусом.
Банку мацони можно было купить только в обмен на пустую посуду:. НЭТ ПОСУДЫ- НЭТ МАЦОНИ!
С учётом наших мизерных доходов – мацони покупалось очень редко. И это для меня был праздник. Содержимое делилось на три части – бОльшая часть доставалась мне.
Вскоре стали приходить алименты, как отчисления от зарплаты «боевых» у отца. Это несколько финансовую ситуацию семьи улучшило.
Проблема заключалась в нерегулярности их поступлений. Мама бегала в военкомат, плакала там на груди военкома. В результате на фронтах начиналась погоня за неплательщиком алиментов.
Всё как сейчас!
Как потом выяснилось, отец на фронте служил в интендантских войсках. Дослужился до полковника. В силу специфики интендантской службы, он перемещался из части в часть. В результате следы его часто терялись.
Надо отдать должное фронтовым финансистам – «беглеца» разыскивали, вставляли «дыню» на парткоме и нам приходили некие суммы денег.
Все эти переживания, ясно говорили о том, что отец был человеком скупым и моё появление на свет, вызывало в нём только чувство отторжения меня – как его сына.
За всю мою жизнь я получил от него два письма. Письма, в основном, оскорбляли моих любимых женщин. Я со слезами рвал их и брезгливо спускал в унитаз.
Словом, была полная БЕЗОТЦОВЩИНА!
С питанием было очень плохо.
Мама прослышала, что в Бакинское мореходное училище идёт набор в духовой оркестр. По слухам, в училище с кормёжкой было получше.
Это обстоятельство подвигло маму устроить меня туда.
Причесав и вымыв шею, меня повезли на прослушивание.
Но по дороге со мой случился казус. В те времена в трамваях сидения были из дерева. Я ухитрился на своём месте «поймать в штаны» гвоздь. В результате у меня в штанах на попке образовалась рваная дырка.
Обнаружив на себе это безобразие я отчаянно заревел:
– Не пойду в музыканты!
Мама с помощью английской булавки прикрыла безобразную дырку. Но это меня не успокоило. Я стал прикрывать ладонью эту заплатку и страшно стеснялся своего вида.
В таком «растерзанном» нервном состоянии и дыркой в штанах на попке, мама ввела меня в зал для прослушивания.
Меня просили повторить ноты, которые тут же играли на пианино. Какие там ноты! Я не переставая думал о дырке!
Меня с треском выгнали – нет слуха.
Так я не стал трубачом.
Гвоздь в сидении – это было Знамение Свыше: не надо идти в духовой оркестр!
Мама очень переживала, что сытная кормёжка в столовой Мореходного училища «накрылась медным тазом»!
Важным событием для нашей семьи стала смерть сразу двоих стареньких сестёр, по соседству с нашей комнатушкой.
Комната сестёр, примыкала непосредственно к стене бывшей ванной комнаты братьев Гасановых, которую переделали для нас под жильё.
В те времена распределял жильё домком – это было в его власти.
С помощью наших друзей была разработана стратегия заселения нас в освободившуюся жилплощадь.
Стратегия заключалась в том, что перед домкомом появился мужчина в форме сотрудника КГБ, с пистолетом в кобуре. Мужчина властным голосом приказал домкому:
- В эту комнату заселятся «эти»!
и он важно указал на бабушку и маму.
Помолчал и спросил:
- Не слышу ответа? Вам понятно?
Домком дрожащим голосом, косясь на кобуру, сказал:
- Так точно!
закивал головой и тут же выписал маме документ на вселение.
Отныне я переместился с пола спать на диван.
Быстро проломили стену и этим соединили бывшую «ванную» с соседней комнатой.
Мужчина был мужем маминой подруги. Он служил пожарником. Форма пожарников очень походила на форму сотрудников КГБ. Для убедительности выпросил у кого-то кобуру, в которой пистолета не было. Этим своим видом и поразил несчастного домкома.
А мы, счастливые до невозможности, стали жить на расширенной жилплощади в шесть квадратных метров.
Постепенно подрастая, я перезнакомился с пацанами нашего дома. Меня быстро научили курить. Растолковали откуда берутся дети. Стали приглашать в дворовые игры.
Но под бдительным бабусиным оком, моё сближение с «дворовыми» было сильно ограниченно. Гуляй по галерее, а во двор – ни-ни!
На галерее было тоже интересно. На этом уровне у меня были друзья Алик и Рафик. В соседней квартире жили сестры Маша и Тамара.
В квартиру рядом вселился знаменитый Азербайджанский поэт. У него была очень красивая дочь Севиндж и скандальная жена Джамиля.
Эта Джамиля резко ограничила общение красивой девочки с нашей компанией. Но та, тайком, всё же ухитрялась присоединяться к нашим играм.
Порой дворовые даже завидовали нашей компании. А в отместку дразнили меня «бабуся»! Но ничего! Это было не обидно!
Школа[править]
Пришло время поступать мне в школу.
В первом классе я познакомился со своей первой учительницей. Звали её Мария Николаевна. Это была высокая, очень худая женщина. У неё я стал ходить в «любимчиках».
Секрет был прост. С помощью бабуси я до школы умел читать и писать. Поэтому школьную программу первого класса я «щёлкал, как семечки». В этой школе смешанного обучения мальчиков и девочек, я проучился до четвёртого класса.
Эти школьные годы оставили в памяти два обстоятельства.
Первым - было дежурство возле урны для голосования.
В день голосования меня одевали в белую рубашку, чистые штаны и ботинки. На шею повязывали красный галстук, хотя в пионеры меня никогда и не принимали – подумаешь формальность!
К урне нас ставили по двое. Каждого голосующего, мы приветствовали пионерским салютом.
Меня обуревало «чувство ответственности» на этом посту. Поэтому я отдавал «салют», как я думал, очень красиво.
Память об этом дежурстве возле урны, каждый раз «выбрасывает» меня из квартиры, и я бегу голосовать на избирательный участок.
Я самый дисциплинированный гражданин, и «отдаю свой голос» на выборах без сожаления, Если выборов давно не было - я начинаю скучать.
Второе – это ужасно противная и склочная девчонка из нашего класса по имени Аська.
Это была худенький живчик. На голове в стороны торчали две косички, как крысиные хвостики.
По прошествии лет, я стал понимать – я ей нравился!
Но как привлечь к себе моё внимание она не знала. Поэтому везде следовала за мной по пятам. Стоило мне с кем нибудь заговорить, тут же из под локтя высовывалась её мордочка:
– А что вы тут делаете?
Я не знал, как от неё отвязаться. И убегал, и дергал её за косички, один раз дал ей пенделя – "Отвяжись и изыди!"
Но не тут-то было! Сморщив носик, ехидно улыбаясь она кричала:
– А я твоей маме скажу, что ты меня по попке ударил! Она тебя накажет!
И сказала!
Жила она в доме, примыкавшем к нашему. Поэтому, когда она увязалась за мной после школы, я не обратил на это внимание. Мы всегда домой ходили цугом – я впереди, а она позади.
Поднялась вместе со мной, и как только бабуся открыла дверь парадной, девчонка проскочила во внутрь. Встала перед бабусей, упёрла ручки в боки и затараторила.
Бабуся внимательно выслушала все её жалобы на меня, что-то ей сказала шепотом, погладила девочку по головке, дала конфетку и выпроводила из дома.
Что уж бабуся сказала – мне не известно. Но после этого Аська перестала меня изводить!
Следующий этап – это перевод меня в мужскую школу №6.
Эта школа считалась элитной. В ней учился сын первого секретаря ЦК ВКПБ Багирова. В эту же школу сдавали своих сыновей сановные начальники Азербайджана.
Школа славилась лучшими преподавателями и … страшным человеком Юрфельдом. Это был контуженный лётчик, который занимал должность учителя по военному делу – военрука.
Среди пацанов ходили слухи один страшнее другого "Юрфельд страшный человек – избивает своих учеников почём зря!"
В общем, страшная школа!
Так думал я, а мама по-другому. Её в первую очередь интересовало моё образование. Лучшей школы для этого в Баку – нет!
И мама начал «хлопотать», как меня в эту школу пристроить!
«Хлопоты» закончились успешно и моим рёвом со слезами:
– Я в эту школу не хочу! Там этот Юрфельд дерётся!
Но женщины умеют уговаривать. Так я стал учеником мужской школы №6 со «страшным» военруком во главе.
Школа находилась рядом с жилым особняком Багирова. «Сам» любил ходить пешком в ЦК на работу по утрам.
В это же время я, размахивая портфелем, сбегал под горку ему навстречу. Не забуду мрачные фигуры в чёрных костюмах и шляпах, окружавших идущего в горку Багирова.
С этим человеком был связан старший брат моего «кореша», живущего этажом выше. Он служил в охране Багирова.
Никогда не забуду свой восторг, когда увидел «охранника» во всём блеске. Он стоял на балконе, курил папиросу и постукивал хромовым сапогом со шпорами. Шикарная гимнастёрка, окутанная ремнями. На кожаном поясе кобура с висящим шнуром от нагана.
Вид у брата был неприступным. Выкурив, он потушил окурок, дал подзатыльника моему «корешу» и ушёл. Нам он оставил зависть к его бравому виду!
Вскорости «кореш» рассказал, что «брательник» странным образом погиб.
Учиться оказалось не страшно. И даже интересно.
Преподаватели действительно были «классные» и по своему талантливые.
Общими любимцами были преподаватели по физике Шишкин и Даллин. Моложавые мужчины, шутники и умницы.
Преподаватель математики Гуревич был с еврейской хитринкой и ехидством.
Например доводил меня расспросами:
- Юрчик! И куда вы хочете после школы?
- В МАИ, Давид Яковлевич!
- В ТВОИ?
- В МАИ!
- Вот я и гавару – в ТВОИ и с твоими двойками!
Преподаватель биологии, запамятовал фамилию, беззаветно любила свою профессию. Старалась эту любовь привить и нам. Для этого организовала живой уголок с кроликами, черепахами, ещё с какой-то живностью. Предлагала нам там подежурить – кормить и убирать клетки.
Пару раз сходив в этот «зверинец», я понял, что это не МОЁ и стал «отлынивать». Это мне «сошло с рук», без последствий в оценках моих знаний биологии.
Оказалось, что нынешний Президент Азербайджана, закончил эту школу, на 25 лет позже меня. Надо отдать должное ему, школа №6 при его участии была полностью трансформирована.
Мощное пятиэтажное здание полностью преобразилось. Денег не жалели, и в школе теперь есть даже плавательный бассейн.
По каким-то оценкам эта школа признана лучшей в Европе.
- Баку. Школа-лицей №6
Я не удержался и написал Президенту открытое трогательное письмо Не знаю прочитает ли?.
Пионерский лагерь.
Сразу после окончания войны, в Азербайджане открылись пионерские лагеря. Располагались они в Бузовнах и Загульбе – это прекрасные загородные места на берегу Каспийского моря.
Когда мама привезла меня в первый раз в пионерлагерь, старшая пионервожатая велела мне повязать галстук.
Я сказал:
– А я не пионер!
- Повяжешь галстук и будешь пионером!
Так меня приняли в пионерскую организацию.
Главным достоинством лагеря было трёхразовое питание.
На втором месте стояла дисциплина. Все дети были расписаны по возрасту в разные группы. Во главе группы – стоял пионервожатый.
В целом, вспоминания вполне положительные.
Мы с утра до вечера были заняты разными мероприятиями. Одновременно каждый из пацанов, приучался жить в коллективе.
Купание в море. Апшеронские пляжи песочные, с очень мелкой водой. Нужно прилично идти по дну, прежде чем вода будет по пояс.
Это значительно облегчало задачу взрослым - следить, чтобы не утонули. Так мы и плескали в воде по колено. Но всё равно были страшно довольны.
Трёхразовое питание, плескание в море. "Солнце, ветер и вода – наши лучшие друзья!" - это были слова пионерской песни!
"Будь готов! Всегда готов!" – при этом правая рука взмахивалась ко лбу! Это был пионерский клич.
Загоревший, окрепший, накормленный организм, был готов продолжить учёбу в школе!
Бульвар, анаша, Крепость[править]
Мои сверстники были распределены по двум классам.
Между классами существовало некое скрытое соперничество. Более того, в дружбе эти два коллектива, никогда не смешивались – дружба оставалась внутри коллективов.
«Другой» класс, вобрал в себя несколько сынков высокопоставленных родителей из армии и правительства. Это наложило на парней некую «воображалистось». Поэтому они смотрели на нас как-то свысока. Так эти два коллектива и «варились» внутри себя, вплоть до окончания школы.
Единственно, где мы «смешивались» - это были спортивные кружки. Я нашёл в них себя, занимаясь спортивным фехтованием и игрой в баскетбол.
«Страшный Юрфельд» на деле оказался замечательным человеком. Он с отцовской строгостью держал пацанов в строгой дисциплине, а с другой – с бесконечным терпением прививал нам любовь к спорту.
Его неуёмная энергия – расчертила школьный двор, улицу рядом со школой, скверик чуть выше школы - спортивными дорожками. Получались мини-стадионы. По этим дорожкам, мы бегали, прыгали, делали зарядку.
Прохожие с удивлением смотрели на эти экзерсисы, но не возражали.
Секрет был прост – классом старше, в школе учился сын первого секретаря ЦК ВКПБ Багирова. Выпуск этого класса «ознаменовался» 25 медалистами. Из них Золотую медаль получил сын Джэм и ещё 8 учеников, а остальное «довольствовались» серебром.
Почти все выпускники этого года поступили в Москве в лётную Академию им. Жуковского. Папа Джэма и другие отцы, знали, что самое «хлебное место» для сынков будет в Армии.
Через год после этого события, папу Багирова судили и приговорили к расстрелу. Рядом с ним на скамье подсудимых были и другие отцы «золото-серебрянного» выпуска школы №6..
Кроме общения во время учебного времени, существовали и дружеские отношения в свободное время.
Эти отношения вбирали в себя массу разнообразных событий.
Например, благодаря этой дружбе у меня в руках оказались два шарикоподшибника. Приспособив их особым образом, я получил средство передвижения.
На нём можно было «гонять» по ровной поверхности, отталкиваясь одной ногой. Шум, правда, от раздолбанных подшипников стоял страшный.
Или... Получил от приятеля напильник с ромбовидными краями. Напильник надо было закалить. Что я и сделал на керогазе – раскалил до красна и с шипением опустил в воду. Всё - закалил!
Ага! Был отруган приятелем – всё сделал не так. С этими словами он вручил мне клинок. Если к нему приделать ручку, получается «финка» - холодное оружие.
Надо сделать отступление.
Сразу после войны 1941-45гг. в честь Победы, на свободу были выпущены тысячи уголовников. В Баку сразу же увеличилось количество драк и убийств.
Хорошим тоном у нас пацанов стала говорить «по фене» - на языке уголовников.
В центре Баку главенствовали две бандитские группы.
Пацаны, жившие в старой Крепости, назывались «крепостные» и отличались особой жестокостью.
Друга группа – пацаны, жившие в районе выше Нагорного парка, назывались «нагорные».
С ними мы, ученики школы №6, дрались. Сам участвовал. Разгонял нас – всё тот же Юрфельд.
С учётом такой обстановки, каждый из нас стремился заиметь, то, что сейчас называют «крыша». Без этого жить было небезопасно. Стали вооружаться.
Этим и объясняется появление у меня самодельного ножа.
Но, узнав об этом, один уголовник сказал мне:«Если достанешь нож – бей! Не можешь – не носи! Я тебе советую его выбросить. Без ножа – просто морду набьют. А с ножом, можешь и жизни лишиться!».
Я этому свету последовал!
«Крышу» мне обеспечил мой сосед Алик. Оказалось, что его родственник уголовный авторитет. Это было очень полезно. Об этом окружение быстро прознало!
Поэтому, ко мне никто не приставал:
– Знаешь, кто у него есть? Вот! Лучше отвяжись!
То есть у меня на лбу, появилась «защитная отметка» - работала очень хорошо. Поэтому я за свою жизнь дрался только один раз – в присутствии «крыши». Но и этого одного раза хватило, чтобы подтвердить – «С ним лучше не связываться!».
Защищать меня в тот раз пришла целая «шайка» пацанов, очень известных в Баку и «авторитетных».
Фактически это была моя «дуэль» с моим одноклассником, по кличке Аврора. В кругу собравшихся, мне удалось пару раз съездить Авроре по морде, после чего он заплакал. На этом дуэль закончилась, а вокруг моей фигуры пошли круги рассказов - "За него пришли «качать права» урки!"
Огромный наплыв бывших заключенных, немедленно сказался на бытовой жизни бакинцев. Люди стали жить осторожнее, побаиваясь воров, разбойников. Это, как ни странно стало сказываться даже в лексиконе – всё чаще стали говорить «по фене».
Пацаны с удовольствием «играли» в блатных.
Но очень быстро уголовников опять пересажали, и Баку вздохнул с облегчением - УФ!
Наркотик «анаша» был привычным зельем в Баку.
Курили в основном старики. Мы, молодёжь, про этот наркотик знали. Знали как надо «задолдырить» табак с крошками анаши в папиросу. Но сами этим не увлекались.
Более того... Сам видел, как уголовник схватил за шкирку пацана, курившего папиросу с анашой. Обыскал его и отнял ещё порцию наркотика. Затем дал ему затрещину со словами:"Я погибаю от этой заразы, а тебе не дам!"
Следили за малышнёй строго!
Кажется особой борьбы с этим зельем власти не проводили. Все знали, где, за сколько, у кого можно купить анашу. Продавцы особенно и не скрывались.
Власти смотрели на эту торговлю «сквозь пальцы»: считали, видимо, это - народной традицией. Гоняй, не гоняй, всё равно будут курить анашу.
Центром торговли был скверик в начале Торговой улицы.
Ни я, ни моё окружение анашой не баловались.
В кинотеатрах, наряду с изрядно надоевшими фильмами ВОЛГА-ВОЛГА, КУБАНСКИЕ КАЗАКИ И АРШИН МАЛ АЛАН, стали показывать трофейные американские фильмы.
Самым захватывающим был фильм «ТАРЗАН». Приключения героя в джунглях, настолько «перевернули» наши головы, что мы ходили на этот фильм даже во время уроков.
Обычно собиралась группа дружбанов, решивших променять учёбу на очередную серию Тарзана. В ней выделялся Лисицын.
Мальчишка, страшно увлечённый шахматами. Но одновременно, у него был талант играть в «орёл-решку».
Это игра состояла в простом угадывании на какую сторону упадёт подброшенная монета. Лисицын чаще всего угадывал правильно!
Вот эту удивительную способность Лисицын использовал в интересах «группы товарищей», у которых не хватает денег на билеты в кино.
На бульваре, даже в утренние часы, всегда можно было найти желающих сыграть в «монетку». Собрав с нас «первоначальный» капитал, Лисицын шёл и всегда возвращался с выигрышем.
Этих денег хватало не только на билеты в кино, но и на мороженое.
Другая область жизни и взаимоотношений мальчишек лежала в области спорта.
Занимаясь фехтованием, мы не ограничивались только тренировкой в секциях. Каждый из нас имел дома рапиру. Пренебрегая опасностью, мы без масок фехтовали и дома.
Мне удалось втянуть в этот спорт соседа Рафика. И мы с ним до седьмого пота фехтовали в галереях возле наших квартир.
Другой моя приятель Маис Шахгельдиев, темпераментно фехтовал со мной дома, и мы так готовились к выступлению на соревнованиях. Любовь к фехтовании на рапирах, к сожалению, у Маиса, переросла в любовь к кулачным дракам.
Странно, но он оставался цел и невредим в бесчисленных похождениях.
Один из наших парней прекрасно «лабал» на фоно! Этот сленг музыкантов, включая «чувак» и «чувиха» мы с удовольствием применяли в общении.
Наряду с увлечением спортом, мы заразились «джазухой», с которой яростно боролась «партия и правительство».Очень близко к ней подходил оркестр Утёсова.
Но когда мы увидели американский фильм «Серенада солнечной долины» с оркестром Глена Миллера - мы загорелись настоящей «джазухой».
Этот кинофильм подвиг нас на создание собственного джаз-банда. Роли при этом, распределялись так:
«Лабух» играл на «фоно». Второй парень стучал на сидении стула, изображая ударник. А вот я… Я научился, складывая ладони определённым образом, изображать звуки саксофона или трубы.
Сначала мы репетировали дома. Потом стали «наглеть». И однажды даже выступили на вечере танцев в женской школе: КРИЧАЛИ ДЕВОЧКИ - УРА! И В ВОЗДУХ ЧЕПЧИКИ БРОСАЛИ!
Успех был оглушительным! Мы ходили «героями» девичьих воздыханий, надувая тощие груди.
Наш коллектив удостоился звания «ЛАБУХИ». Это была действительно народная оценка наших талантов!
Поэтому в душЕ я с удовольствием тихо, про себя, называюсь ДЖАЗМЕНОМ!
Москва, 2013г.
Воспоминания опубликованы с разрешения автора - Юрия Елистратова.
